— Даже о моих Игоре и Насте? — сердце предательски сжалось.

Как они там без меня, мои маленькие?

— У них все отлично, есть и будет. Твоя девочка выйдет замуж за того гаишника, который так старался тебя спасти. Игорь опознает в Маше свою большую любовь, не отходя от производства. Они назовут твоим именем первую дочку, а сына Яковом. Как по мне так звучать имена детей будут отвратительно: Валентина Георгиевна Шольт, и Яков Игоревич Маринченко. Но тут у всех вкусы разные.

Я рассмеялась и покачала головой. Бедные детки. Вот что за глупая традиция увековечивать ушедших родственников, называя детей в их честь? Нужно было оговорить подобную глупость при нашей последней встрече. Но кто же знал…

— Это их право. Да и дети смогут сменить имена, как только им стукнет по восемнадцать лет, — предположила я дальнейшие действия родственников.

— Они привыкнут к тому времени. Да и воспитывать их будут в патриотическом ключе. Такие гнутся, но не ломаются.

— Но, это все прошлое. Ты готова занять место души Тианы? — серьезно спросил меня голос Судьбы.

— Готова. И спасибо за такой интересный шанс.

— Всегда пожалуйста. Мне будет очень любопытно наблюдать за тобой…

Голос еще звучал в голове, когда я ощутила липкую ткань промоченного слезами платья и крепкую хватку материнских рук.

Теперь я Тиана. Неблагодарная девчонка, оттолкнувшая от себя родных ради какой-то там музыки. Сделав неимоверное усилие, я вцепилась пальцами в выбившуюся из сложной прически матери светлую прядку, и как можно сильнее потянула за нее. Точнее, я старалась потянуть сильно, а лишь слегка дернула, но и этим смогла привлечь внимание женщины.

Ее глаза распахнулись, и она замолчала, внимательно разглядывая мое лицо. Открыв глаза, я шевельнула губами, показывая, что все еще жива. На этом силы кончились, и я потеряла сознание. Ну, ничего. Раз сама Судьба говорит, что я выживу, то мы еще повоюем.

Глава 2

Меня поили бульонами и настойками без малого еще три недели. Из кровати и комнаты меня выносили отцы, исключительно на руках, еще и споря, кто и сколько времени держал маленькую Ти. А кто-то мог и проворонить свою очередь, застряв во дворце или на производстве.

Признаться, не ожидала, что новые папочки так активно станут возиться с дочерью. И ведь я еще ничего не предприняла, показывая, что отныне я буду прежде всего дочерью, а потом уже музыкантом или магиней. Сперва решила понаблюдать за родней и понять, кто чего стоит, какие они в быту. А потом через самого доверчивого убеждать, что я изменилась.

Но ничего подобного и не потребовалось, меня любили все родители одинаково. Что серьезный военный отец Игнор, что Черсон, который любил сад и цветы, но при этом не был хлюпиком и соплежуем. Просто мужику нравилось гулять в парке с дочерью и срывать для нее цветочки, собирая их в букеты. Чем он занимается, сама Тиана не знала. Ее никогда не волновал быт, пока есть красивое платье, инструменты и приходят учителя. Сама же я пока не спрашивала о серьезном. Ведь если их двадцать лет равны нашим пяти годам, то слишком умную из себя строить не стоит. Хотя бы первое время, пока не переберу ее воспоминания и не пойму, насколько глупой Тиана была.

Хватит уже и того, что я наотрез отказалась принимать у себя в покоях своих педагогов по музыке. Причем я ссылалась не на свое недомогание. От него не осталось и следа на седьмой день под действием всех примочек и настоев.

Я просто закатила истерику, что музыка мне разонравилась и играть, а тем более учиться ей, я больше не собираюсь! Под шокированными взглядами взвода учителей я кричала и размазывала сопли, жалуясь родителям, как меня убеждали эти гадкие учителя, что я плохая для них, пока не смогу радовать домашних идеальной игрой на инструментах. У нее были аналоги нашего пианино, скрипки, гуслей, арфы, контрабаса и трубы. Подумать только, сколько Тиана проводила за уроками часов, веря наговорам ее учителей.

Им то чего тревожиться? Ребенок не от них отворачивается, не их семья рушится. Они предвкушали лавры учителей, взрастивших редкий талант, который в будущем, возможно, будет играть для самого короля.

Не знаю, чего ожидали эти лицемеры, но выгоняли их пинками из нашего дома разозленные отцы, пока мама утешала зареванную дочь. Зато я частично перенесла вину прошлой Тианы на учителей, став наивной и глупой жертвой, а не причиной раскола семьи. И пусть до него было далеко, но это детали.

Рядом теперь была заботливая мама, а отцы старались убедить меня, что я важна такая, какая есть. Вот и носились со мной, как с хрупкой вазой.

Вторую истерику я закатила, когда уже не могла больше сидеть на месте. Я хотела видеть, что находится за воротами нашего дома и как выглядит мой новый мир. Скудных знаний, подчеркнутых из воспоминаний, было явно недостаточно. Она была плохо образованна и глупа, если дело не касалось гамм и нотного стана. Не знаю, зачем развивали Тиану столь ущербно, но я хотела для себя другого. Ведь по сути, соображала девочка быстро и была смекалистой. Не агукала, не страдала от нехватки словарного запаса. Ее можно было принять за нашего подростка лет пятнадцати, а с этим я могла уже работать. Осталось убедить родителей учить меня всему, что я пожелаю, и не удивляться далее. Умеет же Тиана читать, считать и даже знает уже один язык соседней страны.

Вот принялась я требовать желаемого слезами и уговорами, пока не надумали отцы отправить малышку гулять под контролем кормилицы. Во второй раз меня успокаивала одна мама, выгнав притихших мужей.

Так в моей реальности появились занятия с мамой. А она, на минуточку, не только глава семьи, что контролировала все дела своего рода, но и дипломированная магесса и обладательница третьей ступени магии. Еще были прогулки с отцами за пределы дома, пока они решали обыденные для себя вопросы. Правда, еще не на собственной лошади, а опять же, в седле родителей, но это был прогресс!

Меня свозили на ярмарку в соседний город, взяли на сбор осеннего налога в наших деревнях, которых оказалось аж пять штук! И, конечно, мы побывали на сборе урожая, мельнице и всех производствах за первый же год моего проживания в новом мире. Мне