За всеми делами баня настоялась и можно уже было идти мыться.

- Я иду первый! - заявил отец, сверкая глазами. - Как герой, приму весь первый жар на себя. - и стукнул себя кулаком в грудь.

- О, мой отец-герой! - я решила поддержать этот цирк, картинно приложив руку ко лбу. - Благословляю тебя на бой с банными принадлежностями против его величества антисанитарии. Я и горячий чай будем ждать тебя с победой! - и положила ему на плечи свои ладони.

От неожиданности, он крякнул.

- М-да. Выглядим как идиоты. - улыбнулся папа.

- Видимо, это наша отличительная семейная черта. Да и не видит никто. - вздернув нос, ответила я и выгнала его в баню. Я тоже помыться побыстрее хочу.

Заранее спросив разрешение, я решила напечь блинов, пока печурка не остыла полностью. Замесила тесто в миске и оставила его на столе. В печке я пошуровала небольшой кочергой и, все-таки, подкинула полешко. Пока угли разжигали на полешке огонь, я рассматривала сковороды в шкафу. Приглянулась одна невысокая, чугунная, почти как сссровские сковороды. Только на ручке непонятный вензель вместо цены. Вот и все отличие. В подполе раздобыла масло и дело пошло.

Через час вернулся отец. Намытый, распаренный, раскрасневшийся. Высокий, вихрастый, загорелый молодой мужчина, которого не портили простецкие штаны из светло-серого льна на завязке и отрез-полотенце на плечах. Ну, хорош! Хоть сейчас женихаться. Но это позднее.

Я заварила заранее листья малины и мяты, разлила этот "чай" по кружкам и поставила вместе с блинами на стол.

- С легким паром! Садись отдыхай, пей, ешь, а я побежала булькаться.

Собрав в отрез (надо что-то с этими отрезами делать) белье на смену, я вприпрыжку поскакала в сторону бани. Хорошо быть молодой! Колени не скрипят и позвоночник не ссыпается в портки.

Ух, хорошо! Ну и пусть только дегтярное мыло, но сам факт - баня. Нет, не так . БАНЯ! Обожаю!

Пока я стирала одежду и мылась потом сама, отдельно заваривалась крапива для полоскания волос. Как-то этот колтун нужно разобрать. Вдруг поможет?

Уже чистенькая и одетая я заметила в окне предбанника свое отражение. Как бы описать этот стиль, особо не выражаясь... Колоритненько. Длинный зеленый сарафан на лямках и рубаха под ним. Все это широченное, как чехол на танк. На вырост что ли? Если только в ширь.

- Пап, где развесить постирушки? - вбежала я в дом с полотенцем на голове.

- На чердаке веревки растянуты... - он обомлел, когда увидел меня. - Ты чего такая... широкая? - и глазками луп-луп.

- Что нашла, то и надела. - пожала я плечами.

-Там пояса должны быть. - кивнул папа в сторону моей комнаты, намекая на сундук.

- Да? Не видела.

Наскоро развесив постиранное на веревки, я побежала бороться с волосами. Не найдя нигде большого зеркала, я обратилась к отцу. Тот принес большое зеркало в раме из своей мастерской (вроде как ремонтировал он его) и повесил в моей комнате напротив сундука. Я осмотрела свои волосы, вздохнула и принялась драть их. То есть расчесывать, разумеется. Местами чесать, местами драть. Как-то так.

В сундуке я, все-таки нашла два убитых тканевых пояса. Что с ними нужно было сделать, чтобы добиться такого результата, я не знаю. Один бы продран, другой завязан чуть ли не в морской узел. Выбрала узловатый. С волосами справилась и этот ребус я решу.

Результат мне понравился. В зеркале отражалась молодая девушка с длинными белыми волосами, заплетенными в косу, перекинутую на плечо. Болотно-зеленый сарафан делал мои глаза темнее, а пояс, завязанный на талии, подчеркнул талию. Не осиную, но выразительную. Подол волнами скрывал ноги до пят.

Выйдя на кухню, папа только кивнул мне и пригласил за стол. Ох уж эти мужчины. Хоть бы комплимент какой отвесил. Ну да ладно. Найду для него женщину и буду подсказывать приятные для дам словечки. Или неприятные. Это смотря какая женщина попадется.

Быстро выпив чай, отец провел для меня ревизию всего, чего только было можно.

Из главного-продукты все свои. Все дает свой огород и живность. Год обещается быть урожайным и поэтому осенью можно будет часть овощей продать на ярмарке, которую устраивают недалеко от села раз в месяц на неделю.

Есть немного тканей из приданого Марьяны, жены отца, то есть матери. Значит, можно нашить простых сарафанов и юбок, и брюк с рубашками для папы (не будем шокировать публику модой XXI века). Нитки-иголки также присутствуют. Даже мулине есть для вышивки. Шьют здесь вручную, а о машинках швейных и не слышали. Если есть деньги, то можно заказать портным и модисткам. Я буду шить сама. Во-первых: умею (в школе труды очень уважала). Во-вторых: я ж экономист! Экономия должна быть экономной.

Вместо обеда у нас был обход грядок и разбор чердачных закромов. Так как сил у меня уже не осталось, то ужин готовил папа. Между прочим, очень вкусно. Видимо, все, что готовит мужчина на живом огне, невероятно вкусно. И если выходить замуж, то вот за такого как отец.

Стоп! Гормонам команда - "отбой"! Еще чего не хватало!

Выпив очередной лечебный отвар от местной знахарки, папа выгнал меня спать. Опять все дела вечерние легли на его плечи.

Уже засыпая, я подумала о том, что неплохо было бы подружиться с травницей-знахаркой. Это ж надо такие сборы делать?! Два месяца это тело лежало, а на вторые сутки пробуждения я почти весь день выдержала на ногах. И паники никакой нет. И реальность я приняла как должное. Но это потом. А сейчас баиньки. Закутавшись в свежей постели я выключилась.

Будем шить! Начало.

Всю следующую неделю папа меня включал в работу и знакомил с поселком в целом и с соседями в частности.

Село Речное находится в окружении двух рек, оттуда и название. Насчитывая около ста домов, в нем имеется своя церковь. Все же село молодое и растущее. Вместо администрации здесь дом старосты, который служил также жильем для семьи главы поселка.

Церковь и "администрация" находятся на высоком берегу и разделял их большой сад с яблонями и сливами. Как инь и янь. Церковь - духовная составляющая, а дом старосты - материальная.

Бог тут один. Без имени, просто единый. Всех причастных к вере освящали и даровали им серебряные