Когда оборотень окончательно вернулся в человеческую форму, его плавно опустили на пол.

Затем один из незнакомцев откинул капюшон и, опустив косынку, открыл лицо. В белокожем, бескровном, белокуром юноше Николь узнала одного из охотников, которого видела в ночном клубе для сверхъестественных созданий в ту единственную ночь с Исабель.

— Ну, здравствуй, суккуб. Кажется, неприятности, на которые ты нарывалась с самого начала, нашли тебя?

Глава 22

В клетке

— Привычки нарываться на неприятности у меня нет, — устало вздохнула Николь.

— Да? — саркастично протянул Охотник в ответ. — А это тогда что же? — кивнул он на всё ещё обездвиженного, обнажённого оборотня.

— Кто вы, мать вашу, такие? — окатив посетителей ледяным взглядом зашипел Фэйро. — Что здесь делаете? Ни одного из вас сюда не приглашали.

Второй Охотник также опустил (или, точнее — опустила) свою «маску-зорро»

— Мы ты те, кто только что спас твою задницу, смертный. Не благодари.

— Смертный? Хорошо хоть не «магл», — закатил глаза Ди.

Первый Охотник подошёл к обездвиженному оборотню, и, выхватив из-за спины то, что в первый момент Николь приняла за длинный двуручный меч, приставил его к обнажённой спине поверженного противника. Того подбросила разрядом, как от тока и голубые. Затем сверкающие голубые ручейки пронеслись по его коже.

Оборотень дёрнулся, застонав. Потом попытался подняться на ноги.

— Не стоит, — прокомментировала его действия девушка, зависая над ним.

Оборотень затравленно глянул вверх.

Это было неприятно. Даже жутко — волчий взгляд и оскал на человеческом лице.

Губы его задрожали, но не от плача. На ментальном уровне Николь вновь услышала утробное урчание.

Парень-охотник приставил свою покрытую вязью рун «волшебную палочку» оборотню к пояснице оборотня, предупреждающе качая головой:

— Не стоит рыпаться, волчонок. Ты и без того нарушил все законы.

— Я не нарушал законов!

И в человеческом облике голос оборотня сохранил рыкающие нотки. Он был низким, жёстким и хриплым.

— Ты напал на человека в его доме. На глазах у других людей. Если это не нарушение, то — что тогда?

Своё «оружие» охотник от поясницы поверженного противника отнял, поигрывая им на манер хлыста.

— Она!.. — волчонок яростно ткнул в сторону Николь острым пальцем. — Она не человек.

— Зато они, — девушка-охотник мотнула острым, эльфийским подбородком в сторону братьев Стрегонэ, — люди.

— Зачем ты это сделал? — деловито поинтересовался её напарник у волчонка. — Совсем идиот? Думал, что нарушение Договора сойдёт тебе с рук?

В ответ оборотень только недовольно сопел.

— Ладно, — презрительно бросил Охотник, — давай, поднимайся. Объяснишься позже.

— С хрена ли я должен объясняться⁈

— Хватит трепаться. И только попробуй что-нибудь выкинуть. Дай мне повод и я охотно освобожу Конклав от лишних заседаний. Никогда не питал любви к вашему мохнатому племени.

— Суккубы тебе нравятся больше? — оскалился оборотень.

Девушка-охотница жёстко рассмеялась:

— Шутишь⁈ Все парни, не зависимо от нации или расы, к этим шлюшкам питают слабость.

— Полегче с высказываниями, — потребовал Ди. — Особенно — оскорбительными.

— А то что, смертный? Подашь на нас иск в ваш суд?

— Зачем же в наш? Можно и в ваш.

— Каким же образом ты собираешься это сделать? — улыбаясь так, что улыбка её была гораздо хуже волчьего оскала, поинтересовалась девушка. — Несколько моих манипуляция, и ты вообще забудешь о нашей встрече.

— Разве это не противозаконно? Манипулировать человеческим сознанием?

— Всё исключительно в рамках закона. Смертные не должны знать о нашем существовании. Но, судя по всему, вы уже в курсе?..

— Нет! — решительно заявил Ди. — В первый раз такое вижу. Ну, если не считать глюков под кислотой.

— Считай, что в очередной раз наклюкался, если не хочешь неприятностей для своей подружки.

— А почему у моей подружки должны быть неприятности?

— Я уже говорил — таким, как мы, запрещено сообщать таким, как ты, что мы,

— Ну, и?.. Дальше то — что?

— А то, что раз она тебе открылась, то нарушила Договор.

— Ты сам точно кислоту не принимаешь, чувак? Уж больно ты странный. Ничего мне моя подружка, которую твоя подружка, с чего-то называет странными словами и ругательствами, мне не сообщала.

— Но ты не слишком удивлён тем, что увидел?

— Я, вообще-то, в шоке!

— Хватит трепаться, — сухо заявила девушка. — Нам пора. В Конклаве разберутся, кто тут прав, кто виноват и кого за что карать. Ты, красавица, тоже идёшь с нами. А вы двое — свободны.

Николь почувствовала, как вокруг кистей её рук что-то оборачивается прохладной скользкой лентой. Потом ощутила резкий рывок и полную дезориентацию. Это ощущалось так, будто в один момент ей на голову набросили непроницаемый мешок из непроглядной темноты, крутанули вокруг себя и — сдёрнули. При чём всё так быстро, что желудок подкатил к горлу. Николь едва не стошнило.

Вместо собственной квартиры она стояла в совершенно незнакомом месте, напоминающим древние руины.

— Это что?

— Шагай, давай, — раздался за спиной неприязненный голос девушки-охотницы.

— Как тебя зовут? — спросила Николь.

— Для тебя — никак.

— Ты со всеми такая дружелюбная? Или мне особенно повезло?

— Я уже сказала, шагай и помалкивай.

Шли недолго. Через несколько десятков метров по каменным голым плитам Николь и напавшего на неё волчонка втолкнули в камеру. От коридора их отделяла только дверь-решётка.

— Вы считаете разумным держать меня рядом со страшным серым волком⁈ — возмутилась Николь. — Он меня и без того чуть не съел!

Девушка не удостоила её ни словом, ни взглядом.

Парень же, окинув плотоядным взглядом, хмыкнул:

— Если он тебя доест, его накажут.

— Очень утешительно! — с иронией проговорила Николь. — За что меня заперли? Я никому не причиняла вреда, н на кого не нападала. Я, вообще-то, жертва. Выпустите меня!

Парень-охотник снова хмыкнул:

— Тебя нашли среди смертных. Явно тобой очарованных.

— Я — суккуб! Моя обольстительность от меня не зависит. Что за безумие? Нельзя же судить человека за то, кем он родился.

— Ты — не человек, — заявила девушка. — Ты нечисть. Мы своё дело сделали. С этими пусть разбираются те, кому положено.

— Сука! — заорала Николь вслед стерве с перекошенным шрамом лицом.

Николь почувствовала, как мурашки холодят спину.

Медленно развернувшись, она увидела, что волчонок сидит у дальней стены на корточках. Тёмные волосы падали ему на лицо, но его желтоватый, хищный взгляд пробивался через занавеску чёлки, как луна сквозь кусты. В парне, несмотря на его молодость, угадывался смертельно опасный хищник.

— Ну, и зачем? — голос Николь дрогнул, выдавая её испуг. — Для чего ты это сделал? Для чего было всё усложнять — и для себя, и для меня? Зачем ты на меня напал?

Оборотень, наконец, поднял голову. Лицо у него оказалось симпатичное.

— Ты меня