Орион смотрел на проекцию, и я видела, как в голове просчитываются риски.

— Нас ищут повсюду, — произнёс он медленно. — На любой планете опознают за минуты.

— На любой цивилизованной — да, — согласился Вейлан. — Но Шаккара? Там нет сканеров лиц. Нет галактической сети. Нет ничего, что может нас идентифицировать. У них есть глаза и слухи. Но наши лица там никто не видел.

Он увеличил изображение города — узкие улочки, базары, люди в длинных одеждах ярких цветов.

— Мы приземлимся в пустыне. Дойдём до города пешком. Купим или украдём местную одежду — сольёмся с толпой. Найдём Азраила. Он скажет точное местоположение Лианы. Мы исчезнем до того, как кто-то поймёт, что мы были.

Вейлан провёл рукой по голограмме, и изображение сменилось — горы, леса, скрытые долины.

— Плюс, там есть места вдали от городов. Безлюдные. Безопасные. Мне нужна тренировка. Несколько дней, чтобы восстановить контроль над магией. Иллюзии после тысячи лет стазиса… они нестабильны. Мне нужно время.

Голос стал тише, сырее.

— И честно, брат? Перед тем, как пойти умирать в Хранилище… я хочу несколько дней жить. Чувствовать солнце на коже. Песок под ногами. Вино, что не исчезнет. Женщину, что реальна, а не грёза, что рассыплется.

Руки опустились вдоль тела, пальцы разжались — и я увидела, как они дрожат.

— Несколько дней быть живым. Прежде чем перестать.

Орион смотрел на него долго — золотые глаза читали лицо друга, взвешивали каждое слово.

Затем взгляд переместился ко мне.

— Астра?

Я встретила его взгляд прямо.

— Точная информация спасёт Лиану, — сказала я, и голос был твёрдым. — Без неё мы можем потерять время, что у нас не будет. Или хуже — охрана устранит её, когда поймёт, что мы прорвались.

Я провела пальцами по своему запястью — лёгкое прикосновение, но руны вспыхнули теплом.

— И мне тоже нужна передышка. Несколько дней собраться. Не бежать каждую секунду. Подготовиться морально.

Посмотрела на него, не отводя взгляда.

— Перед тем, как пойдём туда, откуда можем не вернуться.

Тишина тянулась — плотная, тяжёлая.

Орион стоял неподвижно. Только челюсть напряглась, мышцы ходили под кожей.

Наконец он выдохнул — долго, медленно.

— Шаккара, — произнёс он. — Четырнадцать часов полёта. Три дня на планете. Максимум. Находим Азраила в первый день. Вейлан тренируется. Закупаем припасы, если нужно. На четвёртый день летим к Хранилищу.

Он посмотрел на Вейлана, и в золотых глазах вспыхнуло предупреждение.

— Твои дни, твои женщины — делай что хочешь. Но когда придёт время вылетать, ты будешь трезвым, восстановленным и готовым. Иначе я оставлю тебя в любой постели, где найду.

— Понял, капитан, — Вейлан улыбнулся с облегчением. — Азраил не подведёт. Я гарантирую.

Орион кивнул резко, выключая голограмму.

— Час на подготовку. АТЛАС закладывает курс.

Он прошёл к выходу. Остановился у двери, не оборачиваясь.

— Берите только необходимое. Оружие, воду. Деньги, одежду найдём на месте. Нужно сливаться с местными.

Дверь открылась.

Он шагнул в проём, и плечом задел косяк — лёгкое касание, но я услышала, как он втянул воздух резко, словно прикосновение обожгло.

Через узы хлынула волна — напряжение, решимость, и что-то глубже, что он яростно давил.

Дверь закрылась.

Я осталась стоять, глядя на пустое место.

Вейлан спрыгнул со стола, подошёл ближе.

— Шаккара, — произнёс он тише. — Жестокая планета. Красивая в своей дикости. Три дня, чтобы забыть о войне. О миссии. О том, что завтра может не наступить.

Он положил руку на моё плечо — тёплую, успокаивающую.

— Азраил… он видит больше, чем положение людей в пространстве. Видит правду. То, что скрыто. Будь готова услышать то, что не хочешь знать.

Пальцы сжали плечо мягко.

— Но он не лжёт. Никогда. Это его проклятие и дар.

Он отпустил, направился к выходу.

У двери обернулся.

— Три дня, красавица. Постарайся прожить их. По-настоящему. Потому что после…

Не закончил.

Вышел.

Я осталась одна в пустой рубке.

Глава 21

Четырнадцать часов в гиперпространстве были самыми долгими в моей жизни.

Не потому что я боялась того, что ждёт на Шаккаре.

А потому что Орион избегал меня.

Я чувствовала его через узы постоянно — как вторую кожу, что прилипла слишком плотно. Он был в пилотской, проверяя системы, которые уже проверил дважды. Затем в тренировочном зале, избивая грушу до тех пор, пока костяшки не окрасились кровью. Потом в своей каюте, заперевшись так, что даже через узы я чувствовала стену, что он возвёл между нами.

Я не пыталась искать его.

Не стучала в дверь.

Просто лежала на своей койке, глядя в потолок, считая царапины на металле и чувствуя, как узы пульсируют — постоянно, навязчиво, напоминая о том, что связывает нас.

Она не моя избранная.

Слова возвращались снова и снова, эхом отдавались в груди.

Я повернулась на бок, подтянула колени к груди. Простыня была прохладной под щекой, пахла стерильно — химией для стирки, металлом корабля.

Не им.

Его тунику я так и не убрала — лежала на краю кровати, тёмная ткань, что я разгладила ладонью перед тем, как лечь.

Я потянулась, коснулась её кончиками пальцев. Ткань была мягкой, тёплой.

Сжала в кулак, притянула ближе.

Зарылась лицом в неё, вдыхая остатки его запаха — кедр почти выветрился, но что-то ещё осталось. Пряность. Металл. Кожа.

Что-то сжалось в животе — горячее, тугое.

Я оттолкнула тунику резко, перевернулась на спину.

Хватит.

Руны на запястье пульсировали в такт сердцебиению — золотые линии светились ярче в полумраке каюты.

Я подняла руку, рассматривая их. Провела пальцами другой руки по узору — лёгкое касание, но тепло вспыхнуло мгновенно, побежало вверх по руке волной.

Магия откликнулась.

Не моя. Наша.

Связь, что жила в этих рунах, пульсировала между нами независимо от того, хотели мы этого или нет.

Я опустила руку на грудь, чувствуя, как сердце бьётся под ладонью — быстро, неровно.

Через узы хлынула волна от Ориона — внезапная, острая.

Осознание того, что я не сплю. Что думаю о нём.

Вина. Потребность прийти. И тут же — жёсткое подавление этой потребности.

Я закрыла глаза, заблокировав свою сторону связи настолько, насколько могла.

Давая ему пространство, что он так отчаянно хотел.

Даже если это причиняло боль нам обоим.

* * *

Стук в дверь разбудил меня — резкий, настойчивый.

Я вскочила, дезориентированная. Сердце колотилось в груди.

— Астра, — голос