Нагесса не знала, что настоящая Макси так и не передумала, а ведьмовскую силу на самом деле приняла я – попаданка из другого мира.

У нее и мысли не было об этом. Наоборот, Макси терпеть не могла все, связанное с ведьмовством и полностью принимала позицию инквизиции и Кайзера.

Ведьмачество – грех и вне закона.

Это был выбор Максимилианы, но почему-то мне было очень грустно от него.

Поголовно все ведьмы в Лунарии считались темными злобными существами.

Но я такой не была, и становиться не собиралась.

И мама Макси тоже.

– Я приняла дар, потому что пришло время. Потому, что должна стать достойной своей матери. А не вовсе из-за какого-то Кайзера Роуэна, – фыркнула я.

– Многое бы отдала за то, чтобы увидеть инквизитора в тот миг, когда он узнает, что его жена – ведьма, – хрипло засмеялась Шипра.

– Я разведусь с ним, и уберусь от него подальше.

– О, милая… – старая змея улыбнулась так, как будто жила много лет и видела перед собой несмышленое дитя. – Каждый инквизитор рано или поздно находит СВОЮ ведьму… И тогда он либо полюбит ее больше жизни... Либо до смерти возненавидит и захочет убить.

Я промолчала.

Но, помимо воли я вспомнила Кайзера тогда, в клубе, когда я танцевала перед ним на столе, а он смотрел на меня…

Дурацкий козлина…

Почему его взгляд врезался мне в память?

Это все метла виновата!

Но ничего, я уже тайком перетащила ее в дом Кайзера и спрятала в подвале, в надежном месте.

Я знала, что сегодня козлина заявится поздно и уставший – вместе со своей командой Кайзер вот уже несколько дней гонялся за каким-то неуловимым дилером, продающим запрещенные зелья.

В его разговоре по телефону еще и некий чернокнижник фигурировал – я подслушала.

В общем, занят был козлина, очень занят.

Так что, пока он будет отдыхать от трудов праведных, я под покровом ночи наконец-то опробую полет на метелке...

ГЛАВА 63

Хотя что-то мне уже страшно, даже сильнее, чем перед экзаменом по вождению.

– Ты сказала, что эту силу моя мать защитила ценой своей жизни… – проговорила я медленно, глядя в змеиные глаза и давая понять, что не собираюсь больше болтать о муже.

– Ты знала, что наги близки к ведьмам? И если бы ты собрала ковен, то я к нему присоединилась… Несмотря на то, что у меня нет больше силы.

Нет уж, спасибо.

Ковен – это явно не ко мне, мне б одной как-то продержаться.

– Я не планирую собирать ковен. Всего лишь хочу узнать, как погибла моя мать. Она ведь погибла, да?

– Когда это произошло, меня здесь не было. Я не знала твою мать, и не разу ее не видела. Но кое-что о ее гибели знаю…

И Шипра кивнула на чашу, которая стояла в центре столика.

– Опусти туда руку.

Не зря чаша как-то сразу привлекла мое внимание.

Молчаливая служанка чуть приоткрыла крышку, не давая увидеть, что там находится.

Я поморщилась, понимая, что ничего хорошего меня там не ждет.

Но отступать было уже поздно.

Предчувствие меня не обмануло – в прохладной глубине сосуда пальцы мои наткнулись на холодную кожу змеи.

Не знаю, каких усилий мне стоило не закричать, одернув пальцы.

А в следующее мгновение она меня укусила!

Я закусила губу от боли и вдруг поняла, что мир вокруг стал черно-белым, размытым и нечетким.

А еще это была уже на та самая зала, в которой меня принимала Шипра. И самой ее тоже не было.

И тут я увидела женщину, которая возилась с цветами. В ее руках были садовые ножницы.

Угол зрения и тона картинки были странными, в первое мгновение я вообще не поняла, что происходит.

Но затем я ее узнала, хоть и видела только на фотографии.

Это была Ребекка Видаль – мама Максимилианы.

А я видела происходящее глазами змеи, которая заползла в теплицу.

Рядом с ней находился маленький черный котенок, который мешался у Ребекки под ногами, охотясь за лентой на ее платье.

– Эй, Мрак, ну хватит озоровать! – голос Ребекки послышался отдаленно, как будто сквозь толстую стену.

Котеныш выглядел в точности так, как когда я увидела его за оградой психушки. Только что не хромал.

Так вот, почему я никак не могла придумать ему имя – оказывается, оно у него уже было!

Ребекка его не прогоняла, наоборот, смеялась его проделкам, склонившись над грядкой с тюльпанами и удаляя увядшие лепестки цветов.

Последние лучи заходящего солнца, проникая сквозь стекла теплицы, играли бликами на ее рыжих волосах.

И вдруг свет померк.

Тень, не принадлежащая ни одному предмету в этой теплице, сгустилась в углу.

Словно почувствовав что-то, Ребекка обернулась.

И в этот момент тень сгустилась в фигуру, как будто сотканную из ночной мглы. Аморфная, но в то же время смутно человекоподобная, с длинными скрюченными когтями и бездной вместо лица.

Вскрикнув, Ребекка метко швырнула в тварь ножницы, но те прошли сквозь нее, не причинив вреда.

Двигаясь, как рой из мельчайших крупиц тьмы, тварь бросилась на Ребекку.

В ладонях ведьмы возникло фиолетовое пламя, которым она ударила по незваному гостю, но почти не причинила ему вреда.

Мама Макси изо всех сил пыталась бороться, швыряла пульсары магии и кричала заклинания, но эта темная гадина была верткой и сильной.

И хотя я понимала, что вижу картину того, что произошло много лет назад, мне было жутко от того создания, которое раз за разом нападало на Ребекку, которая совсем обессилила, сражаясь с тьмой, которая сгустилась в теплице.

Она была непобедима – лишь один взгляд на это существо наполнял сердце безграничным ужасом и безнадежностью.

В какой-то момент тварь подлетела к Ребекке и его черная склизкая рука погрузилась прямо в ее грудную клетку со стороны сердца.

Лицо матери Макси исказилось от боли, но она собрала последние силы, и перехватила руку твари своей рукой, которая вспыхнула мощнейшим зарядом магии.

Тварь вспыхнула фиолетовым и, распавшись на частицы, вылетела в раскрытое окно на потолке теплицы черным дымом.

А обессиленная Ребекка упала прямо в ворох тюльпанов.

Она умирала.

Но, проживая свои последние мгновения, она пыталась ползти, тянула и тянула вперед руку, пока…

Пока ее скрюченные