— Простота формулировок? — пролепетал Денфорд. — Думаешь, договор получился примитивным⁈

— Все, тихо, идут, — заволновалась Хильда.

Мы снова были в Айдане. На площади перед бухтой ради такого события свернули торговлю. Люди шептались, переговаривались, и весь город бурлил как огромный котел, переваривая свежие сплетни, обрывки которых долетали до моих ушей.

'Оказывается, наследник престола жил в Драхасе. Будущий король нес дозор, стоя на страже спокойствия города. Вот он, глядите, рядом с рыженькой девушкой. Хоро-о-ош. Высокий, плечистый… У него два легендарных аркана, и вдобавок огонь! Так это он тот самый дозорный, что спалил Хедригу полполя ржи? Так ему и надо, старому дурню, он на прошлой неделе пытался Гельду обвесить.

Идут, идут красноперые! Ну и рожи… Ох, мамочки, страшненькие какие, хотя черноглазый справа и ничего. Я тебе дам — ничего! За нее три парня сватаются, а она на дикаря смотрит. Хочешь быть пятой женой, как эта? Неужели теперь будет мир?'

Красноперые оставили драконов у стен Айданы и вошли в нее не как захватчики, а гости — через главные ворота. Пятеро рослых мужчин, с чешуей дракона на широких плечах, смуглые, черноглазые, безоружные, остановились перед Элаем.

— Приветствую вас в Айдане, — сказал он, приглашающе махнув на кресла, приготовленные для гостей.

Но из-за их спин выскочили женщины и быстро расстелили широкий ковер прямо на площади. Мужчины гибко опустились на него, скрестив ноги. Элай, не поведя бровью, уселся так же.

«Ишь, с собой принесли. По их, значит, традициям чтобы было. Может, они сидеть на стуле не умеют? А что там уметь? Задница, что ль, отвалится? Ох, какой ковер красивый, ты ж посмотри. И густой, как щетка, и узор интересный, и яркий. Сколько такой будет стоить, как думаешь? Небось, специально коврик и приволокли, чтоб потом торговать…»

— Мы подпишем твой договор, Черный Огонь, — сказал седой воин. — Мы признаем тебя не главой, но братом. Ты достойный воин. Ты защищал свои земли. Ты убил многих наших бойцов, но сделал это в честном бою, и мы не держим на тебя зла.

Элай отвечал им на их языке, и люди разочарованно загудели. Вокруг Изольды, которая вновь выступила переводчиком, тут же столпилось кольцо. Они обсуждали детали союза, и Денфорд в панике вносил изменения в договор, нервно чиркая пером и разбрызгивая чернила. Рони предложил наложить иллюзию на пустой лист, чтобы дикари поставили подпись, а потом уже написать там, чего захочется, но профессор с негодованием отверг это предложение.

Но в итоге красноперые подписали его бумажки не глядя: макнули перо в чернильницу и поставили пять закорючек, похожих на стадо курчавых овец. Куда большую важность имел для них собственный ритуал. Одна из женщин, что пришли с ними, подала кувшин с плескавшимся внутри молоком, и седой воин первым чиркнул по руке ножиком, появившимся из голенища. Не так уж они безоружны, как казалось на первый взгляд.

Капля крови упала в кувшин. Следом и остальные вожди кочевых кланов поделились кровью.

— Теперь ты, Черный Огонь, — сказал седой, протянув Элаю нож рукояткой вперед. — Если правда хочешь стать нам братом.

— Млечники, — пробормотал Денфорд. — Это в их исконных традициях…

Элай не стал колебаться. Порез расцвел на его ладони, алая капля упала в белое молоко, растворяясь розовой кляксой, а царапина тут же затянулась.

Седой вождь первым сделал глоток, затем передал кувшин Элаю. Он отпил и облизал губы.

Ох, я обязательно должна это нарисовать! Кочевники, Элай, молоко…

— Дело сделано, — пробасил Туч, погладив взопревшую под солнцем лысину. — Даже не верится. Значит, теперь никакого дозора? И кем же я буду работать?

Барри спорхнул откуда-то с крыш, уселся мне на плечо и сунул любопытный клюв к историческому документу. Видно, подписи млечников показались ему похожими на червяков.

— Кыш, — рассердился Денфорд, отмахиваясь от вороны. — Вот надоедливая птица.

— Ворон — это хорошо, — произнес седой воин на нашем языке. — Где ворон летает, там есть еда и вода. Добрый знак.

Убедившись, что на бумажке нет ничего интересного и съедобного, Барри взмахнул крыльями и улетел в небо, а седой, проследив за ним взглядом, добавил:

— Мы пойдем с тобой, брат. Мы вернем твои земли.

* * *

Лететь решено было ночью — драконы кочевников плохо переносили дневной свет. Кланы выделили двадцать драконов, куда меньше, чем Элай надеялся, куда больше, чем у него имелось. Он бы и на пару штук согласился — этого бы хватило, чтобы продемонстрировать при дворе полученную лояльность красноперых. А сражаться с королевской армией Элай и не собирался. В конце концов, это его будущая армия. Надо ее беречь. Каждый солдат — оплот его трона, с которого сначала надо сбросить младшего братца.

Вив летела на Сильве, и Элай старался держаться ближе. Он уговаривал Вив лететь с ним, но капризная Сильва больше никого к себе не пускала. А Вив, со свойственным ей тихим упрямством, заявила, что Сильве будет полезно снова стать частью команды.

Элай беспокоился за них обеих: Сильва может взбрыкнуть, а Вив… Он пока не позволял себе особо надеяться, но Вив изменилась: стала спокойнее и будто прислушивалась к самой себе. Талия оставалась такой же тонкой, пока что, но Элай уже мысленно прикидывал варианты имен. Что-нибудь твердое и уверенное для мальчика, мелодичное и нежное для девочки.

Туч тоже отправился с ними, хотя его Каталина рыдала, цепляясь за Ковшика, будто надеясь удержать дракона. Элай предложил другу остаться, как-никак, молодожен. Но Туч, хмурый и непреклонный, заявил, что никогда себя не простит, если не будет рядом в решающей битве. Вдобавок он вез на Ковшике Рони, без которого им было не обойтись. Если бы не иллюзии, их бы не пропустили дальше первого сторожевого поста. Но Рони то прятал войско красноперых в безобидном пушистом облачке, то набрасывал на них дымку невидимости, а сейчас и вовсе — превзошел самого себя.

Элай обернулся и хмыкнул: его преследовала стая жирных, крупных гусей со зловещим багряным оттенком