— Я должен поверить в твои сказки?

— Я уже говорила — ты ничего мне не должен. Ди, давай прежде, чем ты откроешь рот, чтобы задать очередной вопрос в обличительном тоне, я без лишних вопросов скажу — ты никогда не был для меня пищей. Ты был мальчишкой, в которого я влюбилась. Почему? Я не знаю! Может быть, потому, что ты был у меня первым мужчиной? Моей первой жертвой? Но ты тот, ради кого я изо всех сил пытаюсь оставаться человеком.

— Суккубы могут влюбляться?

— Я наполовину человек. Я могу.

— И что теперь? — после непродолжительной паузы спросил Дианджелло.

— А что может быть? — подавила вздох Николь. — Каждый из нас пойдёт свои путём.

— И куда пойдёшь ты? К этому извращенцу из Секси-Лэнда? Кстати — кто он? Твой Хозяин-Демон?

— Сводный брат по отцу.

— Что-то в его взгляде и тоне я не увидел ничего братского?

— Мне кажется, или в твоём голосе звучит ревность?

— А если и так?.. Хотя, у меня, конечно, нет прав ревновать. Я столько раз сам говорил девчонкам, что ничего им не обещал. Так почему бы одной из них не ответить мне тем же?

— Я тебе не девчонка. А что касается твоего вопроса о Клоде — я сама не знаю, что там принято у этих существ. Мама воспитывала меня в человеческих понятиях. О том, что я сама не человек, я узнала всего за несколько месяцев до её смерти. Признаюсь, принять это было совсем непросто. Я до сих пор в процессе.

На сей раз Ди сел рядом с ней, нарочито забрасывая руку на спинку кухонного уголка, словно приобняв за плечи.

В его взгляде появилась привычная несерьёзность:

— Знаешь, в первый момент я подумал, что это же до одури круто — быть такой, как ты? Заниматься сексом, чтобы выжить? Быть сногсшибательной красоткой, за один взгляд которой каждый готов идти на риск? Из бонусов — можно, при желании, побегать по потолку. Это же весело! По-крайней мере, должно быть весело. Только почему у тебя такое грустное лицо?

— Потому, что это наш последний разговор. Со всем этим пора заканчивать.

— В смысле — заканчивать? — улыбка стекла с его лица. — Ты о чём? Мы только начали!

— С тобой я поняла, мне нельзя оставаться в человеческом мире. Я опасна для людей. Я думала, что смогу это контролировать, но на самом деле ничего у меня не получается.

— Подожди-подожди… чего ты там не контролируешь, я не понял? Я переспал с тобой несколько раз, и ни в одном своём обличье ты меня не прикончила. Мне кажется, что ты преувеличиваешь насчёт своей опасности. Выглядишь ты милой и пушистой. Ну, чисто ангелочек!

— Ты меня отговариваешь?

— Я считаю, что лучше всё оставить, как есть. Может быть, ты и страшный суккуб (хотя, говоря на чистоту, ну, какому мужику красивый рыжий демон, всегда думающий о сексе, покажется злым?), но весь мой жизненный опыт кричит о том, что ты просто «дева в беде». И тебе нужно помочь. Этим я и намерен заняться. Смотри, мы оба с тобой практически на дне? Я психанутый наркоман, готовый поверить, что среди бела дня вижу картинки, которых нет. Ты — суккуб, пытающийся жить среди людей. Давай я стану спасть тебя, а ты — меня? И, кто знает, вдруг у этой сказки случится счастливый финал?

— Было время, я тоже утешала себя таким фантазиями.

— Что изменилось?

— Один красивый, богатый, испорченный мальчик недвусмысленно дал понять, что таких девочек, как я, у него слишком много. И «много» это определённо лучше, чем одна.

— Он точно так сказал? Может, ты поняла что-то не так? Мне кажется, он просто был не готов к серьёзным отношениям. Ну, и ещё — милым, домашним девочкам от плохих мальчиков лучше держаться подальше. Однако, коварных суккубов это не касается.

Николь грустно улыбнулась:

— Я очень бы хотела оставить всё, как есть, но…

— Давай вернёмся домой и попробуем построить наши отношения заново? Если всё получится, будем парой; если что-то пойдёт не так — останемся друзьями. Пообещай мне, что не исчезнешь так же внезапно, как появилась? Не уйдёшь, не попрощавшись? Не будешь стирать мою память?

— Обещаю.

Прежде, чем Николь успела добавить что-то ещё, Ди её поцеловал. Ничего удивительного в том, что он решил отметить их примирение в постели, не было. Это было закономерно и предсказуемо.

Губы Дианджело были жаркими и требовательными. Поцелуй — страстным. Его язык решительно и беззастенчиво вторгался между губ Николь до тех пор, пока её не охватило ответное пламя страсти.

Послушная мамина девочка… маленький ангел… древний демон… кому из них дать волю? Кем стать, пока руки Дианджелло исследуют её тело, заставляя мурашки бегать по коже? В этой войне они по разную сторону баррикад. Он хочет сорвать стоп-кран, она — удержать руль.

Дистанции больше не существует и это опасно — для него, для неё, — для них обоих.

Николь пытается оттолкнуть его, но Дианджело не позволяет, переворачивая на спину, подминая под себя:

— На этот раз я точно знаю, что ты мне не снишься…

Николь кажется, будто вокруг поднимается ветер, прохладный и влажный. В его дыхании чувствуется приближающаяся буря. Дождь? Хотя, нет, эта буря несёт не воду, а — кровь. Это кровь пульсирует в венах. Кровь стучит в висках и в запястьях. Кровь приливает к губам.

Глаза Николь широко распахиваются и, кажется, ей не хватает дыхания.

Золотистые пылинки кружатся в ярком, знойном луче солнца, пробивающего в щёлку между опущенных жалюзи. Золотистая пыль кружится в танце…

Она цепляется за его плечи, тянет к себе.

Чудовище, поглощающая чужую силу, своей жаждой вызывающая чужой восторг. Чудовище, не глотающее кровь, не поедающее плоть, но способное убивать бескровно и неотвратимо. Ди просто безумец, ищущий смерти, раз остаётся с ней.

Он входит в неё. Уже знакомо, но всё ещё непривычно. Её тело в ответ вибрирует, как камертон, берущий нужную, единственно верную ноту.

Она привыкает к его ритму.

Он прорастает в ней слишком глубоко — до самого сердца.

Где-то высоко в облаках поют ветра и ангелы. Сила взывает к силе. Кровь — к крови. И это сильнее неё. Сильней морали и устоев. Оно, непонятное зло, течёт в её венах, ревёт огнём в костях и его жизнь светящимся облаком собирается на его губах.

Так сладко…

Так полно…

Они сплавляются в единое целое.