Лишь один из лекарей — тот, что первым прибежал — бросил взгляд в мою сторону и глухо сказал:

— Нет. Отравы не чувствуется. Но рана глубокая. Очень. Она прошла почти насквозь.

— А сердце задето?

— Что?

— Сердце задето? Или другие жизненно важные органы?

Лекари переглянулись, но не ответили.

Я стискивала пальцы на рукояти. Словно чувствовала — клинок не так прост. Не может быть, что лекари не могли помочь.

Я поднесла лезвие к глазам, вгляделась в трещины, в невысыхающую кровь. Почему кровь не высыхает…

Что-то было не так. Но я пока не понимала — что.

Я обернулась к Дарклэю. Медленно подошла. А если клинок был отравлен Хаосом? Если мой дракон прямо сейчас сражается с паразитом внутри себя, а я просто стою и ничего не делаю?

Я опустилась рядом, дрожащей рукой коснулась его лба.

Меня никто не остановил. Я закрыла глаза и вложила в касание всё, что у меня осталось. Капли моей магии — последние искры Тьмы. Я взывала к ним, просила, требовала…

Но — ничего.

Я вновь и вновь пыталась применить свою силу, но Хаоса в нём не было.

Я заплакала.

Тихо, потом громче. В голос, срываясь. Это не должно было закончиться так. Не сейчас. Не с ним. Не с нами.

— Рита, — окликнул меня Каэлис. Он подошёл ближе, опустился на колено, обнял за плечи. Я прижалась к нему, дрожа, как лист.

— Мне сказали… — голос генерала Аданата прозвучал слишком громко в этом каменном мешке. — что ранили Дарклэя… Как он?

Я повернулась к нему.

— Аданат… — сорвалось с губ, — прошу… его нужно показать Елене. Только она, может быть, ещё сумеет…

Тот лишь молча кивнул и вышел. Мы оба понимали — времени почти не осталось.

Я не находила себе места. Словно мир вокруг рухнул, и осталась только эта каменная комната, боль и он — мой мужчина, лежащий без движения на окровавленном ложе.

Лекари трудились не покладая рук. Один за другим вливались потоки энергии, но она утекала сквозь пальцы, словно сквозь решето. Сила не удерживалась в теле — только не давала Дарклэю уйти совсем. Тонкая, почти невидимая нить жизни натянулась до предела. Но она ещё держалась. Он ещё был с нами.

Кровь не лилась рекой из его груди, нет… она медленно, неуклонно сочилась, окрашивая бинты в алое. Лекари переглядывались, шептались — никто не говорил вслух, но я видела страх. Видела, как один из них отвернулся и сжал кулаки, будто не знал, чем ещё помочь.

Прошёл час. Бесконечный, пропитанный бессилием.

И вдруг в коридоре послышались быстрые шаги. Затем цокот каблуков о каменные ступени. В подземелье кто-то спешил. В комнату влетела Елена.

Господи!

Я рвано выдохнула.

Она тут.

На плече у Лены висела большая сумка, лицо было сосредоточенное.

— Отойдите! — коротко бросила она, уже опускаясь рядом с Дарклэем.

Я только тогда заметила Тенебру стоящую в проеме. На руках у неё сидела Аделия и сжимала в руках игрушку. Только вот взгляд у крошки был слишком каким-то взрослым.

Тут же появился Аданат и аккуратно перехватил крошку, легко прижимая её к себе одной рукой. Он хотел выйти — я видела это по его напряжённым плечам, по взгляду, метнувшемуся к проему. Но стоило ему сделать всего один шаг за пределы комнаты, пропитанной болью и отчаянием, как малышка скривила губки и закричала. В этой тягостной тишине, что царила тут звук показался оглушительным. Аделия начала плакать.

Аданат остановился. Помедлил — и снова вернулся в комнату. Девочка моментально затихла. Он снова двинулся к выходу из этого каменного мешка — и всё повторилось. Едва её выносили за порог, как она начинала плакать, будто чувствовала… чувствовала, что должна быть здесь.

Но было не до странного поведения малышки. В другой ситуации я, возможно, удивилась бы или насторожилась. Сейчас же всё, на что у меня хватало сил, — это следить за каждым слаженным, уверенным движением Елены. За тем, как она раскрывает свою сумку, как быстро и точно перебирает ее содержимое.

Кажется, даже лекари — все, кто собрался в этой комнате, — теперь смотрели только на неё.

Глава 50

Елена стояла над Дарклэем, вытянув руки вперёд, и её лицо было напряжённым, собранным, почти бесстрастным. В её глазах был только холодный профессионализм.

— Он теряет кровь. Она уходит быстрее, чем ваше лечение помогает ему, — процедила Елена и снова склонилась над Дарклэем. — Что с кровью?

Один из лекарей покачал головой. Те не понимали ее. Елена прижала к ране чистую ткань, наклонилась ближе, пытаясь уловить сердцебиение, отследить реакцию зрачков, стала ощупывать область груди.

Её губы сжались в тонкую линию. Я видела, как внутри неё борются два подхода к медицине: тот, где она работала с помощью диагностики и медицинской техники, и этот — магический, где всё приходилось делать на ощупь и полагаться на магию.

Она принялась лечить Дарклэя. Рана на его груди вдруг стала меньше, кровь стала течь меньше, но всё равно полного заживления не происходило.

— Ему может понадобиться кровь… Не получается остановить кровотечение.

Я стояла в стороне, не зная, куда деть руки. Меня трясло. Я молилась, чтобы всё это оказалось сном. А Елена просто работала. Чётко, методично. Применяла магические манипуляции.

— Его разъедает что-то изнутри. Неритмичные магические импульсы, — тихо произнесла она. — Это не отравление обычным ядом.

Я видела, как её взгляд метнулся в сторону, к кинжалу, лежащему на низком столике.

Тенебра, которая прибыла сюда вместе с Еленой, подошла к клинку. Она долго всматривалась в него.

— Этот клинок, — прошептала она, будто самой себе. — От него веет смертью. Кровью. Хаосом. Этим убили… моего брата.

Она сжала собственное горло ладонью, словно задыхалась.

— Ты… вспомнила? — прошептала я, но она не ответила сразу. Я подошла ближе.

Тенебра сжала рукоять клинка, обернулась ко мне.

— В этом металле кровь Хаоса. Я чувствую её… Я не помню лица, не помню того, кто держал оружие и убил брата. Но я помню, как это чувствуется. Как уходит… родная кровь. И ты понимаешь, что ничего не успеешь.

— Как спасти Дарклэя? — прошептала я, едва дыша. Ведь знала, что ее сестра и брат погибли.

— Сестра была первой. Она Свет. Брат был вторым.