Сижу на широких качелях, держа на коленях монитор с изображением серьезного юноши. Наш сын давно улетел на Альвенту, проявив интерес к государственным делам. Там он изучает языки, историю, право и основы государственности планеты, которая стала его вторым домом.

Мой отец, король Альвенты, по-прежнему полон сил, а теперь и счастлив от того, что рядом с ним есть носитель сильного гена, его помощь, опора и надежда на светлое будущее маленькой планеты. Мы видимся редко, и я безумно скучаю по сыну, все детство которого прошло за чтением книг и учебой, но Лайсон утверждает, что сын весь в него. Тот тоже баловству предпочитал книгу. Что ж, кровь от крови...Быть нашему старшему сыну королем Альвенты.

— Милый, не переживай, у Тайны все прекрасно! Она занята выбором наряда для обряда, поэтому не выходит с тобой на связь.

Да-да. Сама не верю, что моя белка, моя малышка завтра совершит обряд на горе Ману. Ведь совсем недавно она была такой крохой, а теперь вон как выросла! Хорошо, что мужей всего пока двое. А то, как представлю, что они вытворяют с моей девочкой...Ой! Аж сердце колет, и хочется ее дома запереть. Но куда там...Ее мужчинам не страшны ни стены, ни скалы. Недаром один сын Хранителя, второй – внук императора. Но, если отбросить материнские заморочки, парни очень хорошие. Надежные, красивые и достойные моей принцессы. Дедушка был рад, когда узнал, что породнится с самим императором Ману-ра.

— Для женщин иногда это важнее остальных дел, привыкай, сынок! — Лайсон целует меня в щеку, а в глазах напоминание о нашей маленькой ссоре, произошедшей несколько дней назад, когда я выбирала платье для ужина с семьей императора.

Я не отвечала мужьям, так они на уши подняли весь торговый центр и городские службы, и сами примчались с другой планеты, чтобы найти меня в примерочной. Ох и досталось мне тогда...а магазин пришлось закрыть на время.

— Разве все женщины одинаковые? — спрашивает сын, и мы с Лайсоном переглядываемся, заподозрив некую недосказанность в этом вопросе.

— Нет, конечно. Но есть моменты, свойственные большинству. А почему ты спрашиваешь, сынок? — как бы между прочим задает вопрос Лайсон.

— Да...просто хотел уточнить...— тушуется сын, — мне идти пора. Целую тебя, мам, всем привет!

— Конечно передам, целую, милый! — отключаю связь и смотрю на мужа. — Ты думаешь о том же, о чем и я?

Кивает и собирает мои волосы, рассыпанные по плечам, освобождая шею и плечи.

— Он уже взрослый, Силия, — легкое касание губ обжигает нежную кожу, и я замираю от удовольствия.

— Ему всего пятнадцать!

— Уже пятнадцать! — он разворачивает мое лицо к себе и закрывает рот поцелуем.

Отвечаю, наслаждаясь тем, как тело становится податливым и отвечает на нежные касания пальцев к коже. Дыхание становится глубже, веки тяжелеют, и я отдаюсь в руки мужчине, который знает, как вознести меня на небеса.

Лайсон, будто случайно, задевает каждую чувствительную точку, но раздевать меня не спешит, и я люблю его неторопливые прелюдии. Вот только жжение в месте, где проявилась метка истинности, не дает терпеть. Красная блестящая линия обвила мою талию и, начертив волну на ягодице, пробралась в самое укромное место.

— Мое солнце, моя шера-йя, — ласково шепчет на ухо, пока его руки задирают подол моего платья, — люблю тебя, моя девочка.

Лайсон с восхищением смотрит на то, как сияет его метка, и нежно разводит лепестки губ в стороны, чтобы ни один миллиметр сияния не был скрыт от его глаз.

— Ты такая красивая...

— Ты говорил мне это тысячу раз! — смущенно хихикаю, откидываясь назад.

— И скажу еще миллионы.

Он проводит по метке языком и медленно вбирает в рот мои губы, заставляя выгнуться от удовольствия. Лайсон ласкает нежно, неспешно, иногда задевая клитор твердым языком, и я вздрагиваю каждый раз, сжимая в пальцах его волосы.

— Обожаю, — рычит он, слизывая мою влагу, и я знаю, что скоро он не выдержит. Возьмет меня так жестко, как любит сам.

Предвкушая ощущение его члена внутри себя, взрываюсь, тихо поскуливая. Каждый оргазм, как чудо света, феерия, и так бывает только с ними.

— Люблю...— Лайсон приподнимается, освобождая из штанов тяжелый твердый член и приставляет его к моему лону. Тянет качели и насаживает меня до самой глубокой точки.

— Лай-сон, — рвано выдыхаю, глядя на то, как перед глазами плывут звезды, и снова окунаюсь в бездонное озеро удовольствия.

Он двигается медленно, мы касаемся друг друга лишь в одном месте, и от новых ощущений кажется, что я в невесомости. Но совсем скоро Лайсон набирает быстрый темп, и его размашистые движения снова доводят меня до пика удовольствия.

— Родишь мне дочь, любовь моя? — он неожиданно останавливается, и я теряюсь в глубине его глаз. Кажется, что мне послышалось, но он повторяет просьбу, — роди мне дочь, Силия. Такую же красивую как ты.

И я хочу кричать: «Да», но во рту пересохло, поэтому просто киваю. И горячая струя семени врывается в меня, приятно обжигая.

Несколько минут сидим молча, приходим в себя. Лайсон тихо раскачивает качели, а я лениво лежу у него на коленях, прикрыв глаза.

— Как думаешь, вода прогрелась за день?

— Хочешь принять душ под звездами?

— Угу...— мурлычу я, и Лайсон идет проверить температуру воды.

— Ты любишь более горячее!

— Мы согреем! — слышится голос Нура, и я открываю глаза, чтобы увидеть своих мужей.

— Не верю! — подначиваю я, зная, чем все закончится.

— Ах, не веришь! — Аджай подхватывает меня на руки и несет по струи летнего душа.

Визжу, скорее от радости и дурачества, потому что вода очень теплая и приятная.

— Тише, мы только уложили детей! — спиной чувствую обнаженное тело медведя.

— Леся ни за что не хотела засыпать, пока я не сыграю ей на пистрели! — отбрасывая штаны, Аджай шагает к нам.

— Ну, наконец, нашелся хоть один ценитель твоего таланта! — смеюсь над мужем, хотя он овладел инструментом весьма неплохо.

— Ну все, милая. Ты договорилась!

Аджай сжимает мои волосы на затылке и тянет вниз, чтобы я стала перед ним на колени. Сглатываю тягучую слюну, и высовываю язык, чтобы коснуться набухшей розовой головки его члена.

— Да, малыш...сделай, как ты умеешь...— выдыхает он, когда я вбираю его член в рот и проталкиваю