Лисанна стала прямо напротив, ее глаза потемнели до цвета бездонной ямы.

— Я стану тобой, моя девочка. Потесню твою душу в этом теле… и в полной мере воспользуюсь им.

Я замотала головой, задергалась в путах. Веревки натянулись до боли, кожа на запястьях разодралась.

— Не делай этого, не надо… — слова сорвались сами, я понимала, что мольбы бесполезны, но молчать не могла.

Лисанна улыбнулась, как будто не услышала. В ее голосе уже не было ни капли человеческого:

— А потом, когда мне все это наскучит, я убью твоими руками нашего драгоценного императора. Перережу ему глотку во сне… после самой страстной и горячей ночи, что он подарит нам с тобой.

Я задохнулась от ужаса.

— Затем, — продолжила она, наслаждаясь каждым словом, — я избавлюсь от каждого встреченного на пути человечишки. Отправлюсь в королевство вивернов и отобедаю теми, кто меня разбудил. И только потом, когда все мое — твое тело будет покрыто кровью наших жертв, я освобожу тебя. Жить дальше или нет — решать будешь сама. Я подарю тебе этот выбор.

Я захлебнулась воздухом. Мой мир сжался до ее лица и голоса.

Лисанна сделала шаг назад. Улыбка ее стала шире, губы растянулись почти неестественно.

А потом она растворилась — кожа, волосы, мантия, все начало растекаться черным туманом.

Он клубился, извивался и медленно скользил ко мне. Первые щупальца коснулись щиколоток, и я задрожала, ощущая, как холод пробирается все выше.

Я закричала — не от боли, от ужаса, от невозможности вырваться.

Туман тянулся ко мне.

Он хотел стать мной.

Глава 25

Я чувствовала, как Тьма вонзалась в меня.

Она текла по жилам ледяным потоком, разъедая, выжигая изнутри. Казалось, каждую клетку моего тела обложили осколками льда и медленно вдавливали их глубже. Боль была такой острой, что я не выдержала — крик сорвался с губ, эхом отозвался в каменной пещере.

Сквозь этот крик, сквозь туман боли, начали мелькать чужие образы. Сначала расплывчато, обрывками — я подумала, что схожу с ума. Но затем видения стали четче. Я увидела огромный зал, уставленный каменными плитами, покрытыми знаками, — тот самый ритуальный зал, что я нашла в Лаэнторе.

В центре стояли двое мужчин в длинных плащах, и я знала — это были Тал’ларены. Мои предки. Их голоса доносились приглушенно, словно издалека, но каждое слово проникало в самую глубину сознания.

— Сделка заключена, — произнес один, обводя пальцем знаки на своей ладони. — Огонь дракона соединен с нашей магией. Но это изменит саму судьбу рода.

— Мы стали другими, — мрачно отозвался второй. — Между светом и тьмой. Ни там, ни здесь. Обречены быть палачами, клеймить души пыткой и допросами… Разве это не проклятие?

— Нет, — твердо ответил первый. — Это — равновесие. Теперь мы можем шагнуть туда, куда не могут другие. Шагнуть и не сорваться в бездну. Ни один из нас не потеряет рассудка в жестокости. Мы будем удерживать грань.

Второй тихо усмехнулся.

— И зачем нам эта бесполезная способность?

— Быть может, однажды, — сказал первый, и голос его стал гулким, как раскат грома, — наш потомок сможет противостоять чему-то большему, чем озлобленная стая виверн. Быть может, когда-нибудь придет день, и сама Тьма протянет к нам лапы.

Картина дрогнула, рассыпалась на осколки света и тьмы. Я всхлипнула, возвращаясь в пещеру. Веревки впивались в кожу, но я уже почти не чувствовала этого — потому что боль внутри была несравненно сильнее.

Это не просто пытка. Лисанна действительно пыталась стать мной. Вытеснить мою душу, занять мое тело.

А я… я была тем самым потомком, о котором говорили голоса. Именно мне «посчастливилось» встретиться лицом к лицу с самой Тьмой. И у меня были силы ей противостоять.

Я ощущала, как ее ледяные щупальца тянулись прямо к сердцу. Чувствовала каждое ее движение.

И вдруг, из глубины самой моей сути, рвануло тепло. Сначала это было едва ощутимое покалывание под кожей, потом — плотное, живое пламя, разгоревшееся от метки на плече.

Метка истинности вспыхнула первой, давая импульс этому потоку. Ее свет вцепился в меня, как корни в землю, и я ощутила весь свой род, цепь предков, тяжесть и силу поколений.

В голове загудело. Не слова, а звук — низкий, как звон колокола в пустом храме. Магия Тал’ларенов, та самая, что веками удерживала грань между светом и мраком, вспыхнула и разлилась по венам. Сначала — тепло, потом — пламя: не рвущаяся наружу жгучая язва, а ясный, плотный огонь.

Он не собирался сжигать меня — он защищал.

Метка на плече взорвалась серебристым сиянием, оно пронеслось по руке, словно по жиле света, и залило грудь. Огонь слепил, и я почувствовала, как он сплетает мою собственную магию с истинностью дракона — и это слияние стало другой стихией: золотой, острой как клинок для врагов и одновременно мягкой как покрывало — для меня.

Огонь шел не наружу, а внутрь, прямо в то место, где хотела устроиться Тьма.

Туман, что стягивался ко мне, вдруг встрепенулся. Я ощутила, как он теряет плотность, как ледяной напор иссякает. Свет, вырвавшийся из груди, всколыхнул пространство — он зазвенел и ударил по этой черноте.

Туман вырвался наружу, сжался в вихрь и принял знакомые очертания. В центре пещеры вытянулась фигура — Лисанна, но не та, что говорила со мной ранее с притворной вежливостью, а ее злобный, пышущий яростью двойник. Глаза налились кровью, голос ломался от бешенства.

— Не может быть! — завопила она. — Как ты смогла? Как посмела меня изгнать?

Ее пальцы выгнулись крюками, ногти вытянулись в острые когти. Лисанна рванулась ко мне, и мир вокруг снова пахнул древней, леденящей смертью. Я вжалась в столб за спиной, сердце колотилось, кровь стыла — но огонь внутри не угасал. Он держал.

И тут почва под ногами вздрогнула, а воздух вокруг заревел как живое существо. Стены пещеры зашатались, факелы отбросили вытянутые жуткие тени, от которых мороз пробежал по спине. По каменной груде зала прошел низкий рев — не звериный, не человеческий, а древний, глубокий, похожий на гул земли в момент разлома.

Одна из стен взорвалась, огни погасли. Из пыли, клубящейся в полосе пробившегося света, возник огромный дракон. Черный как ночь без звезд, с глазами, светящимися золотом. Его чешуя блестела влажным металлом, крылья развернулись и наполнили воздух тяжелым запахом грозы и