Я напрягла память вспоминая, где же проводились ярмарки. Стэмфордская ярмарка в Великий пост, Сент-Айвс на Пасху, Бостон в июле, Винчестер в сентябре и Нортгемптон в ноябре. Ноттингема здесь не было.

Между этими ярмарками ещё устраивались в Оксфорде, Стоурбридже, Бери-Сент-Эдмундсе, Кингс-Линне, Вестминстере. И здесь не было Ноттингема.

Получается, что и здесь всё пошло не так, как в нашем мире. Хорошо, ещё что осталось различие между ярмаркой и рынком.

Рынки проводились ежедневно в более густонаселённых городах или еженедельно в сельских районах, и на них продавались свежие продукты и предметы первой необходимости.

Ярмарки же периодически работали и почти всегда были связаны с религиозными праздниками. На ярмарках продавались дорогостоящие товары и товары длительного пользования, такие как сельскохозяйственные инструменты, товары для дома, мебель, коврики и керамика. Хотя основной целью ярмарки была торговля, обычно она включала в себя некоторые элементы развлечения, такие как танцы, музыка или турниры.

Нужно попросить шерифа устраивать в Ноттингеме ярмарки почаще. Можно даже придумать конкурсы с призами, чтобы привлечь больше народа. И что немало важно, богатого народа.

Поэтому конкурсы на самую лучшую тыкву и большую свинью не подходят. Хотя… Вот поставлю этот постоялый двор на ноги и можно открыть для состоятельных крестьян. Им тоже есть чем заплатить.

Предложу шерифу устраивать балы на Рождество и Пасху, церковь это одобрит. Летом большой месячный рыцарский турнир с конкурсом красоты для замужних дам и отдельно для девиц. Без купальников, естественно, а то меня сожгут на костре.

Баллада сорок девятая о том, как ко мне пришли сборщики налогов

На удивление, за три месяца после ярмарки оказались прибыльными. Не так, конечно, как за три дня, но всё же нечего бога гневить. Живём и не тужим.

Я использовала маленькую хитрость нашего мира для привлечения клиентов. Когда гости уезжали, я просила рекомендовать наш постоялый двор своим друзьям, обещая за каждый нового постояльца скидку на проживание в комнате на втором этаже. Установила кодовое слово, которое должен произнести новый клиент и тоже получить скидку на проживание. Кодовым словом я выбрала фамилию или прозвище, под которым была регистрация у нас на постоялом дворе.

Я всех постояльцев записывала в гросбух, чтобы не было проблем с налогами. Ужасно не люблю быть должна никому. По мне, лучше переплатить, чем недодать.

Все эти дни я не встречалась ни с шерифом, ни с Робином. Почему-то никто не выполнил своего обещания прийти ночью. Не то чтобы я их ждала, но как-то обидно получилось. Я надеялась на большую настойчивость мужчин.

Я сидела и сводила дебет с кредитом. Увлекательнейшее занятие. Я находилась в возбуждённом состоянии от четырёхзначных цифр в колонке «чистая прибыль».

Отложила немного на уплату налогов. Не хочу, чтобы цифра в конце года оказалась неподъёмной. А так, откладывая по чуть-чуть в каждом месяце, к концу года наберётся нужная сумма.

— Хозяйка, к вам пришли, — нервничал Адам.

Я оторвалась от цифр, устало потёрла глаза. Кто ещё может к нам пожаловать?

Поднимаю вопросительный взгляд на Адама.

— Сборщики налогов, — с беспокойством в голосе ответил на мой немой вопрос управляющий.

Он как-то странно повёл себя. Чего беспокоиться? Это же мне платить налоги.

— С какого перепугу? — неприятно удивляюсь я. — Я их жду только в конце года. Адам, пригласи и сам останься.

Адам скривился, как от зубной боли. Не хочет, шельмец, присутствовать при разговоре. Но если он замешан в их приходе, то всё равно придётся отвечать.

Видимо, изучил меня за столь короткое время. Что мне нужно дать время выпустить пар. Потом я успокоюсь и головы останутся на месте.

— Мы уже сами зашли, — услышали мы молодой недовольный голос. — Что за дерзость держать нас за порогом.

Ух ты ж, ёшкин кот! Спеси полный рот. Смазливый молодчик с презрением оглядывал наш трактир.

— Вы задолжали нам тридцать шиллингов подати по количеству дымов, пятьдесят шиллингов подушный налог, «салладинова десятина» не уплачена уже три года и «налог на бедных», — пропел гнусавым голосом второй сборщик.

Как же мне захотелось дать им пинка под зад. Сволочи! Свалили в кучу все налоги, которые есть в стране.

— Прошу вас, присаживайтесь, — надев на лицо приветливую улыбку, приглашаю их к своему столу. — Не желаете ли отобедать? У нас лучшая кухня в Ноттингеме.

Я заговорщицки улыбаюсь, всем своим видом показывая, что самым горячим моим желанием было накормить их обедом.

Молодчик снисходительно согласился. Адам метнулся на кухню, а я пока решила разобраться, что же, чёрт возьми, происходит.

— Не совсем понимаю, откуда взялись такие гигантские суммы налогов? — мило улыбаясь спрашиваю я.

— Мы не обязаны ничего объяснять, — окрысился на меня молодчик. — Поторопи своих людей с обедом.

Ах, вон оно что! Пожрать сюда пришли. Услышали, что открылась новая таверна, но таким, как они вход в неё не по карману, вот и придумали аферу с налогами.

Я в душе возмутилась и решила проучить наглецов. Будто то бы выполняя их распоряжение, пошла на кухню и приказала ничего этим вымогателям не подавать. Вернулась и приступила к первому действию марлезонского балета.

— Пока мои люди готовят специально для вас свежие блюда, не мешало бы разобраться с налогообложением, — произношу я, лучезарно улыбаясь. — Насколько я поняла, вы не желаете объяснять, откуда взялись такие суммы.

Молокосос презрительно на меня посмотрел и отвернулся. Его напарник безразлично пожал плечами.

Отлично, я вам сейчас устрою представление.

— Хорошо, тогда позвольте, я объясню, — присев на скамейку, я указала им на места напротив меня. Для важности открыла гроссбух и приступила к избиению младенцев.

— Приступим помолясь. Следите за моей мыслью, подать со строений по количеству дымов, взимается с каждого дыма по два шиллинга.

— Да, но у вас больше десяти окон, а значит, налог увеличивался ещё на четыре шиллинга, — вступает в спор тот, кто постарше.

— Согласна с вами в этом вопросе. Значит, не тридцать шиллингов, а шесть, — пытаюсь я отвоевать собственные деньги.

— Позвольте, — вступает в наш спор молодчик, — подать на дома с десятью и более окнами, увеличивается на восемь шиллингов.

— Я не возражаю, но тогда это десять шиллингов, а не тридцать. Не так ли? — Мило улыбаясь спрашиваю я.

Мужчины переглянулись и промолчали. Я же, решила дожать их и вынудить признать свою неправоту.