— Владыка.

Я зашёл так глубоко в лесные владения своего дома потому, что меня попросили об этом. Ибо был тут один король, который редко удостаивал чести появляться под крышей. Моя крепость не была исключением.

— Владыка Каел приветствует тебя, Малахар, — я обернулся и увидел, как из-под тёмного свода деревьев выходит оборотень. Несмотря на свои огромные размеры, тот не проваливался в снег. Существо словно парило над ним, будто невесомое. Король Лун скользил бесшумно, словно призрак во тьме. Ни одна добыча не услышала бы приближения короля-оборотня — даже я.

Малахар откинул голову и склонил её набок, разглядывая меня одним тлеющим зелёным огоньком, что светился в пустой глазнице его черепа. Его голос, как всегда, был хриплым шипением.

— Прошу простить, что не смог приветствовать тебя должным образом ранее, старый друг. И тебя, маленькая эмпатка. Как твоё здоровье?

— Всё хорошо, благодарю, — с теплотой ответила Илена. С ней редко кто заговаривал напрямую. Малахар был редким исключением. Он очень её любил и во время сражений часто защищал её, невзирая на риск для себя.

— Хорошо. Я рад этому. Я согрет мыслью, что в моё отсутствие большинство пребывает в здравии. Мы потеряли удивительно немногих с тех пор, как я уснул, и обрели несколько могущественных новых душ. Хотя, для меня стало полной неожиданностью, что Элисара и Жрец заключили брак. — Малахар фыркнул, издав нечто вроде короткого смешка, и покачал собачьим черепом. — Я нахожу всю эту церемонию и титулы бессмысленными. Но она любит его. Они — подходящая пара.

Я усмехнулся и пожал плечами.

— Владыка Каел говорит, что Жреца было не переубедить. Он упрям в своём рыцарстве.

— Надо быть упрямым, чтобы выносить Элисару, — Малахар уселся на задние лапы. — Теперь, с возвращением Золтана, по крайней мере, Томин больше не регент. Возможно, ангел наконец позволит мне сожрать этот комок жира. Хотя, возможно, он вызовет у меня изжогу. — Малахар резко рассмеялся, его челюсть распахнулась, и из-за зубов вырвался клуб пара. — Подумать только, вы все пережили правление Томина в качестве Белого регента. Какое же это было несчастное время для вас всех.

— Было большим испытанием удержаться и не утопить этого человека.

— Я также вижу, что Виктория больше не Регент Слов. Кто этот человек по имени Торнеус?

— Он — достойный регент, не беспокойся. Виктория была готова оставить свой пост и удалиться на покой. Торнеус — муж чести, хоть и столь же замкнутый, и холодный, как и прочие его сородичи. Он напоминает Владыке Каелу Келдрика. Они поладят.

Малахар фыркнул и уставился куда-то вдаль, в холодную ночь.

— Так многое изменилось, и всё же так многое осталось прежним, старый друг. Я надеялся, что мир будет иным, если мне суждено пробудиться ото сна.

Я услышал печаль в голосе волка. С момента потери Влада прошло полторы тысячи лет, но я знал — эта рана в нём всё ещё кровоточит, словно её нанесли лишь вчера. И, увидев новую Сновидицу и то, что она связана с чернокнижником… я мог глубоко посочувствовать его ярости. Как никак Влад был кровным братом Малахара, когда они её были людьми.

— Я пришёл извиниться перед тобой за свои действия, — Малахар фыркнул и отряхнул снег с плеч. — Вовлекать тебя в мою распрю со сновидицей было ошибкой. Но я потрясён, обнаружив, что ты встал на её защиту.

— Владыка Каел разделял твои подозрения. Более того, он отнял у девушки жизнь из-за них. Это Древние позаботились о её возвышении, а не Самир. Владыка Каел умоляет тебя выслушать его: Нина не представляет угрозы. Её выбор спутника сомнителен… — Илена сделала паузу, когда Малахар язвительно рассмеялся. — Но душа у неё прекрасная. Сильная. Убийство её обречёт этот мир на возвращение в пустоту.

— Я это знаю, — рявкнул Малахар, буквально и фигурально, на меня. — Я не ребёнок. Я был в ярости. Завидовал, что вознеслась она, а не Влад. Я был ослеплён гневом. Я не хотел убивать девушку. Я хотел причинить ей боль. Заставить чернокнижника смотреть. Я бы и сейчас… — Волк оборвал речь низким рыком.

— Что, Владыка Малахар? — допытывалась Илена.

— Элисара. Она ужасно разгневана моими действиями. Я только-только залечил дыры, что её когти оставили во мне. Я нанёс ей глубокие раны своим отсутствием, а теперь усугубил их, напав на ту, кого она называет подругой.

Я склонил голову набок.

— Владыка Каел удивлён, слыша это. Элисара была твоим верным защитником всё время твоего сна.

— Она защищает своего вожака от всех врагов. Но когда речь заходит о нас двоих, она кусает меня за пятки и говорит, что я бросил её. Что я не могу судить Нину за то, что произошло, ибо не был здесь и не видел всё своими глазами. — Шерсть на его загривке встала дыбом при воспоминании о схватке с оборотнем-тигром. Элисара была вторым номером в стае Малахара — едва ли. Часто стычки между ней и её вожаком были в одном шаге от того, чтобы закончиться в её пользу.

Я усмехнулся. Я мог себе представить, что «покусывание за пятки» было куда более драматичным и жестоким, чем то, как король-оборотень это преуменьшил.

— Ни один регент не любит своего короля так, как Элисара предана тебе, старый друг. Она простит тебя. Прошло всего несколько дней. Дай ей время. И… прекращение твоих угроз в адрес Нины сильно поможет залечить нанесённый урон.

Малахар рассмеялся, его смех был сухим и шипящим. Он кивнул.

— Возможно. Ты знаешь меня. Эмоции правят мной. Так было всегда.

Именно поэтому я и звал волка своим другом. Малахар был первобытным, честным, открытым. Он был так же скор на гнев, как и на извинения, когда бывал неправ. Он не ведал стыда.

— Владыка Каел скучал по тебе, пёс.

— И я по тебе. Даже если твоя голова набита камнями из-за того, что ты позволил Самиру вертеть новой королевой, как ему вздумается. Твоя маленькая эмпатка дрожит. Заведи её внутрь, пока бедняжка не замёрзла насмерть. — Малахар развернулся, чтобы уйти обратно в лес. — Спокойной ночи.

— И тебе, Владыка Малахар, — проводила его Илена.

— Наступают интересные времена. — Последние слова волка едва долетели до меня, когда тёмное создание растворилось во мраке меж деревьев.

Да.