Самир никогда не был поэтом или романтиком. Он никогда не изливал таких красивых слов мне прежде. У него было слишком много достоинства и гордости, чтобы опускаться до этого уровня, и он, вероятно, полагал, что я и так должна просто знать, что он чувствует. Но эта версия его… этот человек был другим. Такой похожий и в то же время такой неправильный, чужой.

Неправильный более чем одним способом.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, — прошептал он мне на ухо, и его голос был полон искушения. — Скажи, что ты хочешь, чтобы твой Король взял то, что по праву принадлежит ему по судьбе.

Я почувствовала, как у меня в животе всё сжалось от его слов, а по спине пробежали мурашки. Почувствовала, как вздрогнула под ним. Он повернул голову, чтобы взглянуть на меня, и увидел мои широко раскрытые и полные неуверенности глаза. Он ухмыльнулся и цыкнул, качая головой на мою наивность.

— Всё ещё такая фальшивая гордость… такой восхитительный, упрямый характер.

— Я не могу… — едва слышно прошептала я, сама, не зная, что хочу сказать.

Он снова поцеловал меня, на этот раз страстно и яростно, без остатка. Это лишило меня последних мыслей, отняло всё сопротивление. Он просунул язык в мой рот, опустошая его. Это было пронизано собственничеством, жаждой обладания и эгоизмом. Он так стремился меня контролировать, что казалось, будто он хочет меня поглотить. Он помечал меня как свою территорию — как свою законную собственность. Когда он остановился, я снова задыхалась, и вся трепетала под ним. Он ухмыльнулся, довольный результатом своей работы.

— Хорошо. На этом пока достаточно.

— Ч… что? — я не поняла.

— Я надеялся, ты не сдашься так легко в первый же раз. Мне нужен вызов, — он поднялся с меня, и я почувствовала, как щупальца тёмной силы, державшие мои руки прикованными к земле, вдруг отпустили их. Я отползла от него, но осталась сидеть на земле, не уверенная, хватит ли у меня сил подняться. — Ты, вероятно, думаешь сбежать сейчас, подальше от других, не так ли? Ты думаешь, что опасна для них и что там, где ты, я найду их всех, чтобы использовать против тебя.

— Я… э-э… Да, именно так, — растерянно кивнула я.

— Что ж, на этот раз я отпущу тебя. Я не возьму тебя этой ночью, не волнуйся. Но мне нужно, чтобы ты пообещала мне кое-что взамен, чтобы это не было просто так.

— Это зависит от того, что именно, — настороженно сказала я.

— Иди к другим, туда, где они, несомненно, соберутся в тех холмах. Собери все силы, какие только сможешь, предстань во всей красе и попробуй свергни меня с моего трона, если хватит смелости. — Выражение его лица снова стало садистским и превосходным, когда он ухмылялся на меня. В этой ухмылке была та самая малая, но узнаваемая часть старого Самира. — Я даю тебе шанс.

— Я не… я… — я бессмысленно заикалась, не понимая его игры. — Зачем? Зачем тебе это?

Он снова раскинул руки по сторонам, словно приглашая весь мир на новую войну с ним.

— Принеси мне настоящую войну, я жажду её. Приведи ко мне всех тех, кто посмеет выступить против меня. Ни один из вас, глупцов, не успокоится, пока я не продемонстрирую вам воочию, насколько ваше восстание совершенно бесполезно. И, кроме того, — его взгляд стал томным, — я хочу встретить свою будущую королеву на настоящем поле битвы, а не в пыли. Я хочу видеть тебя, когда ты не измотана — я хочу почувствовать твой полный гнев и увидеть твою полную славу во всей красе. Но знай, что в следующий раз, когда я выиграю… ты будешь моей уже навсегда, без всяких условий.

С этими последними словами Самир медленно растворился в клубах чёрного дыма, оставив после себя лишь тишину и пустоту.

И я осталась совсем одна, сидя на песке, с разбитым сердцем и смутной надеждой.

Глава 20

Каел

Мне претило бегство. Бросать бой — это было противно самой моей природе. Будь я один, я бы стоял насмерть. Сражался бы до тех пор, пока либо я, либо мои враги не остались бы лежать в песке. Но горькая правда заключалась в том, что на мне лежала ответственность за других. За тех, о ком я должен был заботиться и кому обязан был обеспечить безопасность.

Агна шла рядом, и на её лице застыла необычная для неё маска страха и беспокойства. Эта малая обычно была невозмутима как скала. Казалось, ничто не могло вывести её из равновесия или хоть как-то огорчить. Однако засада в Акрополе сумела это сделать.

Мы потеряли нескольких верных товарищей. Войска Самира действовали на удивление слаженно — они рассекли наш отряд надвое, отрезали Келдрика и высших чинов Дома Слов. В открытом бою они были слабейшим звеном, не в этом была их сила. Даже Дом Судьбы сражался лучше, чем эти учёные и лекари. Их ценность была в ином.

Нина была рядом с Келдриком, когда начался хаос, когда наш план рухнул с оглушительной быстротой. Я знал — нас предали. Кто именно, я не ведал. Но о причинах мог строить догадки. Кто-то решил обменять все наши жизни на что-то важное для себя, на кого-то любимого. Информация в обмен на защиту. Старая как мир история. История, обречённая в конечном счёте на провал.

Тот, кто пошёл на эту отчаянную сделку, ещё пожалеет о своём выборе. Впрочем, я сомневался, что мне самому придётся поднимать руку для возмездия. Расплата настигнет предателя гораздо раньше, чем у меня появится такой шанс. Так всегда и бывает.

— Они знали, что мы будем там. Кто-то нас сдал.

Голос Агны никогда ещё не звучал так уныло и безнадёжно. Мое сердце сжалось от боли, слыша, как она ранена и подавлена. Поначалу я подумал, что причина в нашем сокрушительном провале.Нет, она куда проницательнее, чем я ей это приписываю.Усмехнувшись под маской, я взглянул на неё, встретив её жёлтый взгляд, в котором читались предательство и грусть.Она расстроена не неудачей, а именно тем, что её сородичи способны на измену. Чувство братства — её уязвимое место.

Кивнув, я обнял её за плечи и