― Это нормально. Вы приняли своё нынешнее имя, вошли в род, теперь нынешнее имя полностью ваше, мирозданию незачем было тянуть ваше прошлое и тем самым нагружать и путать сознание.

― Да, наверное, так и есть.

― Вы сказали, вам было сорок лет. Довольно зрелый возраст и по нашим меркам, у вас… осталась семья, муж, дети?

― М-м-м, муж был, ― Ронар напрягся, впиваясь в меня острым взором, поспешила заверить: ― Мы развелись за почти десять лет до моей смерти. Детей не нажили. Да и не пытались их нажить, так уж вышло. Однако спешу вас заверить: конкретно это тело всё ещё девственно.

Прикусила язык, не понимая, зачем это ляпнула, и замечая, как темнеют до черноты радужки глаз.

― Благодарю за откровение. По правде сказать, не совсем понимаю, как у вас, боевички, вышло сохранить невинность и по какой причине требовался столь жёсткий целибат, но как мужчина – рад такому подарку.

Криво улыбнулась. Он бы не радовался так сильно, ведь ещё не знает, что как раз о подарке я и хотела с ним немного позже поговорить, когда закроем мою тему с иномирностью.

― А вот что стало с душой настоящей Селин, я понятия не имею, ― загрустила.

Ронар потер большим пальцем губу, и так соблазнительно он это сделал, что я поспешила смущенно опустить голову к своим коротким ногтям и уныло констатировать: маг действует на меня, как должен действовать нравящийся мужчина на девушку.

― Я могу вас посмотреть? В том смысле, мне интересно немного взглянуть на ваш прежний мир вашими воспоминаниями, а заодно понять: случилось ли подселение с последующим вытеснением или же нечто иное.

Похолодев, несмело кивнула, с некой обреченностью наблюдая за хищным, плавным и бесшумным приближением Великого. Он встал мне за спину и мягко опустил на плечи ладони.

― А что будет, если я подселенец и убийца несчастной Селин?

Горячее дыхание обожгло шею и ухо:

― Ничего. Данная тайна останется только между нами, ― ненавязчиво помассировал напряженные плечи, осторожно скользнув к голове, на виски опустились прохладные пальцы. ― Не сопротивляйтесь мне, Селин…

И настолько интимно прозвучала фраза, что внизу живота скрутилась томительная спираль. Лицо кинуло в жар. Сглотнув, кивнула и вместе с тем ощутила не менее интимное вторжение. Ласковыми микро-толчками Ронар Аттвуд вошел в моё сознание, распирая собой черепную коробку. Закусила губу, чтобы не застонать.

Осмотр закончился быстро, пусть и был несколько мучительным. Растирая ладони, лорд обошел меня и заглянул в лицо.

― Всё в порядке?

― Да, сойдет, ― вытолкнула из себя, Ронар усмехнулся. Наверняка в моих воспоминаниях он подметил для себя множество иномирных высказываний, в подтверждение, задумчиво покосился на дверь, за которой, более чем уверена, взволнованно топтались крыс и Санто.

― Вы напрасно беспокоились, леди. Согласно множеству установленных мною признаков, вы никакой не подселенец. Да, вы умерли в своём интересном мире, а в этом переродились, вы не заняли место Селин Калхоун, вы и есть Селин Калхоун. Единственное, я не установил, по какой причине произошло отклонение, что при перерождении у вас сохранились осколки-воспоминания из прошлой жизни, этого быть, как вы понимаете, не должно, ведь при проходе витка жизненно-смертельного цикла воспоминания вливаются в общий информационный поток мироздания, никак не сохраняясь у особи.

― Есть варианты причин?

― Только одна. Обычно каждая душа присвоена какому-то конкретному миру, и круг перерождения она проходит только в рамках своего изначального мира, что и породил конкретно эту душу. Вы принадлежите своей Земле, но каким-то чудом именно этот круг вы прошли в нашем мире. Вообще, такой эффект имеет место быть, но до крайности редко, в рамках мироздания его можно назвать по простому: как обмен опытом между мирами. Если вы понимаете, о чём я.

― Понимаю. Этот мир и мой решили махнутся душами.

Ронар на секунду замер и дернул уголком рта, кивая:

― Верно. По этой причине ваш опыт мог не выплеснуться в информационный поток вашей Земли, а нашему миру ваши воспоминания могли оказаться ненадобными, поэтому они остались вам.

― Удивительно. Спасибо, Великий. Теперь я могу быть спокойна, что не занимаю чужое место и жизнь.

― Пожалуйста, ― теплые нотки. ― Есть нечто ещё, что я обязан знать?

Задумавшись, медленно качаю головой. Больше ничего не было.

― Хорошо. В таком случае, предлагаю подкрепиться и вернуться к изначальной нашей беседе.

Согласно невербальному приказу Аттвуда, образовывается брешь-карман, из которого Ронар достает… очередную корзинку со снедью, и я не сдерживаюсь, прыскаю смешком под заинтересованный взор мага. Надеюсь, Ронар не уловил мою беззлобную в его сторону шутку, ведь про себя я обозвала его запасливыми хомяком.

Глава 54

Этой ночью мне не спалось. Ужасно хотелось на воздух, немного прогуляться хотя бы вдоль улочки и размять ноги, вот только за окном снова не только снег разгорелся, но и вдарил буран.

Отрешенно всматриваясь в буйство проклятых стихий, прокручивала в сознании наш с Ронаром разговор, с тем самым лордом, что в некоторой степени благородно вызвался вычистить последнюю в нашем домике, совсем крохотную в сравнении с остальными комнатку, и в ней и остался ночевать, благородно оставив остальным домочадцам «мою» спальню. Око был этим положением весьма недоволен, он всё вертел хвостом, шипя, что будет спать со мной, как и привык, тем самым охраняя мой сон, но кто его стал спрашивать, ха. Так что крысу ничего не осталось, кроме как охранять покой Санто.

После того как мы разобрались с моими тайнами, настал черед самого лорда. Таким образом я узнала, что Ронар Аттвуд на самом деле является приближенным к королю, и да, не очень приятная вещь, но король в курсе обо мне. Точнее, он знает о бастарде, но дело времени, когда Вайлену Хоманскому станет известно и моё имя. Великий предупредил: это неизбежно, рано или поздно мне придется предстать перед очами монарха, и скорее рано, чем поздно, а именно максимум через пару недель. Ведь именно Ронару Аттвуду король доверил поиски меня.

Представляю, как Вайлен удивится, узнав обо мне правду и то, что я являюсь невестой самой посланной за, так скажем, моей головой ищейки. Ирония. Даже не берусь думать, какие этому станут последствия. Правда, сам жених меня искренне убеждал: моей жизни совершенно ничего не угрожает,