Эйлани замерла, как статуя. Рот у неё приоткрылся, глаза расширились, а лицо побледнело так, словно она увидела привидение.

— Откуда ты знаешь? — прошептала она. — Я никому не говорила…

— Мой дядя Вериан отслеживает проявления дара, — объяснил Илиран, чувствуя себя детективом, который только что раскрыл дело века. — Он писал мне недавно. Сказал, что у матери появился новый “подопечный” — молодая девушка, которая начала невероятно везучей после знакомства с нашей семьёй.

За окном молния полоснула небо, на секунду превратив мир в чёрно-белую фотографию. А в амбаре повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя и двумя сбившимися ритмами сердец.

— Значит, всё, что со мной происходило… — начала Эйлани голосом человека, который только что понял, что всю жизнь жил в иллюзии.

— Не всё, — быстро поправил Илиран. — Дар только усиливает то, что уже есть. Твоя находчивость, твой талант к бизнесу, твоя красота… — он запнулся, поняв, что сказал лишнее.

Эйлани посмотрела на него так, словно видела впервые. А дождь всё лил и лил, запирая их в этом амбаре с признаниями и секретами, которые, кажется, изменили всё.

Травник позвал меня в свой дом «на минуточку», когда буря чуть сбавила обороты. И я подумала, что успею. Наивная.

Тут грянул первый гром — такой мощный, что у меня зазвенело в ушах. Молния полоснула небо, освещая всю долину призрачным светом. А дождь… О, дождь превратился в настоящую стену воды, которая обрушилась на нас, словно кто-то опрокинул гигантское ведро.

Сейчас я торопливо шагала от дома Иванара под проливным дождём, чувствуя себя героиней эпической поэмы о потопе. Мой плащ промок настолько, что превратился в подобие тяжёлой брони из мокрой ткани, а ветер дул с такой силой, что я подозревала.

В руках я сжимала промокший сверток с травами, которые Иванар заботливо упаковал для новых экспериментов. Сверток превратился в нечто, напоминающее мокрую губку, и я с ужасом представляла, во что превратятся бесценные растения к моему возвращению домой.

Тропинка под ногами раскисла до состояния первобытного болота.

Я шла, как канатоходец над пропастью, пытаясь не наступить в особо коварные лужи, которые, казалось, специально подстерегали меня на каждом шагу. И тут произошло неизбежное — нога предательски скользнула на мокрых листьях.

Я взмахнула руками, изображая подобие мельницы на ветру, пытаясь удержать равновесие. Сверток с травами полетел в одну сторону, я сама — в другую, а мой плащ развевался, словно знамя поражения в битве с силами природы.

И вдруг чьи-то руки подхватили меня.

— Осторожнее! — раздался знакомый голос.

Я обернулась и в полумраке бушующей стихии с трудом различила лицо своего спасителя.

— Анмир?! — воскликнула я с изумлением. — Что ты делаешь под таким ливнем?

Он выглядел не лучше меня — волосы прилипли к голове, одежда промокла насквозь, а с лица стекали потоки воды, словно он только что вынырнул из пруда.

— Крышу моего сарая всё-таки снесло, — ответил он с достоинством человека, потерпевшего кораблекрушение, но сохранившего честь. — Шёл к главному дому просить убежища.

И тут он совершил нечто совершенно неожиданное. Снял свой промокший плащ — такой же мокрый, как и мой, — и накинул поверх моих плеч.

— Вот, это хоть немного защитит, — сказал он, словно предлагал мне золотое руно.

Я стояла, ошарашенная этим жестом больше, чем если бы он вдруг заговорил на языке русалок.

— Но ты сам… — начала я, глядя на него с недоумением Кассандры, получившей пророчество на неизвестном языке.

— Я дракон, помнишь? — усмехнулся он. — У меня температура тела выше.

Мы поспешно укрылись под ближайшим навесом — маленьким деревянным козырьком. Дрожа от холода, мы стояли рядом, слушая неистовство бури.

Вынужденное близкое соседство создавало напряжение. Мы старательно не смотрели друг на друга, изучая каждую доску навеса, каждую каплю дождя, стекающую с края крыши, — всё, кроме лиц друг друга.

— Как прошёл ужин у травника? — наконец нарушил молчание Анмир, и голос его прозвучал натянуто.

— Иванар показывал мне новые травы для шишковых настоек, — ответила я сдержанно, как дипломат, ведущий переговоры о мире между враждующими царствами.

— Только травы? — спросил он, и в голосе его зазвучала плохо скрываемая ревность. — Или что-то большее?

Я повернулась к нему с удивлением.

— А тебе какое дело, Анмир?

Он отвернулся, уставившись на стену дождя.

— Никакого, — пробормотал он. — Прости.

Это “прости” повисло в воздухе между нами. Я не знала, как реагировать на такое неожиданное извинение. А дождь всё лил, запирая нас под этим крошечным навесом с грузом неловкости и неожиданных откровений, которые, казалось, могли изменить погоду не только на улице, но и в наших отношениях.

Шум дождя усиливался с каждой минутой, словно небесный оркестр решил исполнить финальную арию потопа. Наш маленький навес казался всё более жалким убежищем против разгула стихии, и мне пришлось придвинуться к Анмиру ближе — настолько близко, что я чувствовала тепло его тела и слышала каждый его вздох поверх грохота бури.

— Я слышал разговоры слуг… о твоём даре, — произнес он почти шёпотом, словно боялся, что эти слова могут разбиться о стену дождя.

Итак, Анмир созрел на этот разговор. Что дальше? Попросит прощения за измену? Признается, что летает на метле вместо крыльев? Ладно, главное, чтобы не признавался в любви.

— И что же ты слышал?

17. Как разрушить все: пособие для драконов

— И что же ты слышал?

— Что твоя неуклюжесть все эти годы… была платой за мою удачу.

Слова упали между нами тяжело, как камни в тихий пруд. Я молчала — не подтверждая, не отрицая. Что тут скажешь? Что всю нашу совместную жизнь я спотыкалась, падала и