– Я могу дать тебе многое, но ты ничего не просишь, – лихорадочно бормотал Агилар, цепляясь за меня руками. – Я готов положить к твоим ногам весь мир, но ты перешагнешь его и пойдешь дальше. Я отдал тебе свою любовь, но ты отвергла ее. Чего же ты хочешь, Амариллис?

   – Уйти, – повторила я, брезгливо стараясь не касаться его.

   Я больше не ощущала ту связь, которая позволяла мне быть сытой. Она исчезла, ушла. А то, что я чувствовала к этому мужчине, вызывало лишь тошноту, словно протухшая пища, как завонявший кусок червивого мяса.

   – Нет!!! – прижал меня Агилар еще сильнее. – Нет, ты не можешь. Я не позволю тебе! Ты…

   – Рабыня? – мягко спросила я, помогая закончить фразу. Грустно улыбнулась: – Я рабыня из-за ошейника, который ты на меня нацепил. Меня нашли в пустыне и насильно сделали несвободной. Но я могу разорвать эту полоску металла, уйти и не оглянуться. А кто ты? Ты свободен, и на тебе нет рабского металла. Но можешь ли ты уйти?

   – Нет, – глухо отозвался Агилар, все крепче сжимая руки.

   – Потому что нельзя уйти от себя, – договорила я. Пожала плечами и на шаг отступила, размыкая тесные удушливые объятия и отстраняясь. – То, что внутри, останется с тобой и на краю света.

   – Чего ты хочешь, сегилим? – поднял он осунувшееся в одночасье лицо, лихорадочно блестя глазами. – Что я должен сделать? – Придвинулся и опять стиснул в объятиях.

   – Ничего, – спокойно встретила я его взгляд. – Того, что уже сделано, вполне достаточно. Ты принес мне слова, оставив себе сердце. Я отвечаю тебе тем же. Я не люблю тебя, Агилар. И оставляю свое сердце себе. Ты можешь забрать его, только вырезав из моей груди. Принести тебе кинжал?

   Во взгляде Агилара отчаяние сменилось ужасом.

   – Но и мертвая я буду принадлежать не тебе, а Творцу, – закончила я. – Я никогда не покорюсь тебе и не признаю хозяином. Ты можешь угрожать мне жизнями близких мне людей, но это лишь добавит ненависти и отвращения. Отпусти меня…

   – Нет! – Он снова притиснул меня к себе.

   – Отпусти меня, – повторила я. – И, возможно, я когда-нибудь смогу вернуться.

   В глазах цвета грозового неба мелькнула надежда, и сильные руки, чуть помедлив, разжались.

   – Я сказала – «возможно», – подчеркнула, не желая давать несбыточную надежду, потому что сама не ведала своей судьбы.

   Я шагнула к двери. Агилар поднялся на ноги и удержал меня, накинув сверху свой плащ, скрывая мою наготу.

   – Вот видишь, – искривила я губы. – Ты даже сейчас раб условностей. Мне все равно, что кто-то увидит мое тело, когда ты вывернул наизнанку мою душу. А ты за этим телом не видишь души вовсе.

   – Если я попробую увидеть, – тихо сказал он, – ты вернешься?

   – Возможно, – повторила я, выходя. – Иногда, стремясь вперед, стоит возвращаться назад. – И ушла на свой матрас. Потому что ни одни даже самые лучшие покои не могли мне заменить тех женщин, у которых не было выбора, но которые жили вопреки всему. А рядом с ними выживу и я…

   Люблю гостей. На большом расстоянии.

 Эля

   Меня разбудили страшный грохот и громкие матюки, заглушаемые еще более громким: «Тсс! Здесь дама!»

   Я подняла тяжелую голову с твердой поверхности, продрала слипшиеся глаза и обнаружила, что спала на коленях у Максима Александровича.

   – Доброе утро, – сообщил он мне, довольно улыбаясь, как будто кто-то сейчас не громил его дом.

   – Я бы так не сказала! – разочаровала его я, сдвигая брови и прислушиваясь к доносящемуся шуму. – Если тут что-то и доброе, то только добро, которое мы уже никогда не увидим.

   – Это пустяки! – беззаботно сообщил мне босс, заграбастывая расческу и начиная распутывать мою свалявшуюся за ночь гриву.

   – Не надо, – отобрала я у него щетку. – Так страшнее будет. Слышали выражение: «Баба-яга в тылу врага»? Так это про меня.

   – Я вот только стесняюсь спросить, – хохотнул Максим Александрович, с неохотой отпуская мои волосы, – чей тыл ты собираешься исследовать?

   – Вы ошиблись, – фыркнула я, скрываясь за дверью ванной, прихватив стопку свежей одежды. – Я это буду не исследовать!

   – А что? – проникновенно поинтересовался он, подходя к двери и дергая ручку.

   – Заперто, – сообщила я, приводя себя в порядок. – И занято, если вы еще не проснулись.

   – Мы там вдвоем поместимся, – уверил меня почему-то слишком игривый Максим Александрович.

   А я ему что, ночью сказки с байками тактильно показывала?

   – Пробовать не будем! – распахнула я дверь. – Я готова встретить врага лицом к лицу и потом зайти в его тыл!

   – Может, сразу в тыл? – намекнул босс на что-то.

   Я честно сделала вид, что до меня не дошло. Потерялось где-то между желудком и кишечником.

   – Эля, – позвал он меня. – Знаешь, почему все стараются встречаться с опасностью лицом к лицу?

   – Конечно, – невозмутимо ответила я. – Потому что повернись к опасности задницей – и тебя сразу же поимеют. А так всегда есть возможность пойти медленно-медленно и поиметь все стадо.

   – Грубость не твое амплуа, – сморщился босс, с интересом рассматривая, как я мечусь по комнате, подтягивая спортивные штаны.

   – Я универсальна, как мой пуховик! – отбрила я, заглядывая во все углы. – Да где же она? А! Вот! – И вытащила из-за кровати бейсбольную биту.

   – Что это? – воззрился на меня Максим Александрович, как будто я ему показала жизнь на Марсе.

   – Мотиватор, – взвесила в руке биту. – Или демотиватор. – Снаружи раздался новый грохот. – Смотря с какой стороны использовать!

   – Эля, – попытался удержать меня работодатель. – Там ОМОН, и они всю ночь пили мой коньяк…

   – Не только, – фыркнула я, пиная пустую бутылку из-под водки. – Они, похоже, нашли стратегические запасы. Вот только как?

   – Это врожденное мужское качество, – обрадовал меня босс, прислушиваясь к творившемуся в доме.

   – Лучше бы другие качества в себе развивали, – ядовито заметила я, следуя по коридору. – Например, поиск в себе светлого, большого и доброго…

   – Слон в нас не поместится, – неудачно пошутил Максим Александрович.

   Я было хотела ему посоветовать купить точилку для юмора, но тут раздался звон разбитой посуды. На моей кухне! Это моя епархия, и никому не позволено лишать меня нужного инвентаря, поэтому сейчас я другим инвентарем сделаю инвентаризацию чужого инвентаря в черепных коробках!

   Вылетев разъяренной фурией на кухню, я застала дивную картину разгрома и троих амбалов, стоявших около разбитой чашки. Чашка, по правде сказать, была старая и с отбитым краем, но будем давить на антиквариат!