Моя рука промахнулась мимо тумбочки и беспомощно провела по воздуху. Движение показалось мне резким, хотя на деле оно было вялым и медленным — мой измученный разум не поспевал за телом, как кинолента, рассинхронизированная со звуком.

Чья-то рука поймала мою. Кто-то сидел на краю кровати. Его голос был тихим, и прошло несколько мгновений, прежде чем я начала различать слова.

«...нужно лежать смирно», — вот всё, что я смогла уловить. Это был не тот голос, что разбудил меня.

Я попыталась заговорить, но вместо слов у меня вырвался сухой, раздирающий горло кашель. Однажды в детстве я сильно отравилась и провела несколько дней в мучительных приступах рвоты, которые совершенно сорвали горло. Сейчас всё было точь-в-точь так же.

Рука, державшая мою, отпустила меня, но лишь для того чтобы помочь мне приподняться, совсем чуть-чуть. К моим губам поднесли стакан, мягко уговаривая сделать глоток. Слава богу. Вода, коснувшаяся языка, показалась божественным нектаром. Она стала настоящим бальзамом для моего пылающего горла.

Я сделала ещё несколько глотков — и мир снова поплыл у меня перед глазами, уплывая куда-то вдаль. Моя миссия была выполнена, и мой разум решил, что больше я ему не нужна.

Глава 16

Каел

Я стоял в самом центре зала своего убежища в Святилище Вечных, устремив взгляд на город Острие Судьбы, что раскинулся далеко внизу. Тусклый, почти призрачный свет, с трудом пробивавшийся сквозь непроглядную пелену вечных сумерек, играл бликами в водах Кровавой реки, неспешно текущей у самого подножия скал. Я ненавидел этот город всей душой. Ненавидел его показное, фальшивое благолепие, эту жалкую, отчаянную попытку прикрыть изящными кружевными оборками и дешёвым сусальным золотом нашу истинную, дикую, звериную суть. Мы — народ, рождённый из насилия и смерти, выкованный в горниле кровавых битв, и все их изысканные ритуалы и торжественные церемонии не могли скрыть этого простого факта. Они лишь вызывали у меня глубочайшее, почти физическое отвращение.

Мой покой был нарушен Иленой, что появилась у моего плеча с почти неслышным, призрачным шелестом одежд.

— Владыка Каел, к вам прибыла Лириена из Дома Судьбы, — почтительно доложила она негромким голосом. — Она настаивает на немедленной встрече. Утверждает, что дело не терпит ни малейших отлагательств.

Я с трудом сдержал раздражённый вздох, готовый вырваться из груди. Лириена. Та самая, что читает запутанные пути светил в своём проклятом механизме. Путь от Святилища до её величественных чертогов был недолог, но сама необходимость возвращаться в это лживое, притворное гнездо вызывала у меня почти физическую тошноту. Я медленно кивнул, давая понять, что послание принято, и Илена, почтительно склонив голову, бесшумно растворилась в густых тенях, оставив меня наедине с мыслями о надвигающемся визите.

Величественный зал Дома Судьбы встретил меня пустотой и холодом. Лириена стояла совершенно неподвижно, словно древнее изваяние, в самом его центре, под громадным небесным механизмом — оррерием, в чьих медных кругах и таинственно сияющих сферах была запечатлена вся наша сложная реальность: от нашего привычного мира до мрачных, бездонных пучин Нижнемирья.

— Я полагала, наш повелитель пожелает лично узреть произошедшие перемены, — её голос, ледяной и безжизненный, как дыхание могилы, легко заполнил собой всё пространство обширного зала, словно пронизывающий шёпот зимней метели.

Я поднял взгляд — и моё дыхание прервалось на полувдохе. Изменения, и впрямь, были чудовищны, невообразимы. Ещё вчера механизм пребывал в привычном, почти застывшем, размеренном танце. Теперь же он был искажён до неузнаваемости, будто его схватила безжалостная рука безумного бога. Миры, наш и Нижний, с устрашающей, нарастающей скоростью срывались с предначертанных осей, их извечные пути стремительно расходились. То, что ещё утром казалось лишь далёкой, призрачной угрозой, теперь превратилось в жгучую, неотложную необходимость. Охота на Избранных из праздного времяпрепровождения, почти игры, становилась смертельной, отчаянной гонкой. Мы должны были собрать их всех до того, как миры окончательно разойдутся, а врата между ними захлопнутся навеки, погребя под собой все надежды.

— Иди, — коротко, почти безразлично бросил я Илене, не отрывая напряжённого взгляда от космической катастрофы, замершей прямо над головой.

Эмпат безмолвно склонилась в глубоком, почтительном поклоне в сторону Лириены и бесшумно, словно тень, удалилась по коридору. Старшая Дома Судьбы не удостоила её даже мимолётного взгляда. Но дело было вовсе не в высокомерии или презрении. Лириена, великая провидица, чьи древние очи видели тончайшие нити судеб и предназначений, просто существовала вне таких приземлённых условностей, как светская вежливость. Она не реагировала на многое из того, что так сильно занимало беспокойные умы простых смертных.

— Но не только это должно привлечь ваше пристальное внимание, мой повелитель, — её ледяной, бесстрастный голос вновь пронзил гнетущую тишину зала. Тонкий, костлявый палец указал вверх, направляя мой и без того встревоженный взгляд. — Взгляните на траекторию Тёмного Странника.

И тогда я увидел. Чёрная сфера, зловещий символ того, чьё проклятое имя я не произносил без острой, обжигающей ненависти — отвратительного, презренного чернокнижника Самира, — также резко изменила свой привычный путь. Если раньше она лишь необъяснимо приближалась постепенно, то теперь она нависла опасно, угрожающе близко, её движение было резким, рваным, неестественным даже для её обычно хаотичного, беспорядочного блуждания по небесному своду. Столь внезапных, драматичных смещений я не наблюдал со времён Великой Расколотой Войны, что едва не погубила наш мир.

Мои пальцы сжались в кулаки с такой силой, что кости побелели под кожей. Я знал, что Самир восстанет раньше предначертанного срока, но теперь это означало одно — у нас есть всего несколько коротких дней, быть может, даже считанные часы. Я резко развернулся и уже решительно направился к выходу, погружённый в мрачные, тревожные мысли, когда её негромкие слова настигли меня, гулко отражаясь от древних каменных сводов.

— Вы прекрасно знаете, ради кого именно свершается сие.

Глава 17

Нина

Мне снился удивительно яркий сон. В спёртом воздухе витал слабый, но отчётливый запах старых, пожелтевших книг и выделанной кожи, а щекой я ощущала мягкую, приятно тёплую ткань. Я лежала, уютно прижавшись к кому-то, уткнувшись разгорячённым лбом в чью-то шею. Меня крепко обнимали сильные руки. Но я уже стремительно просыпалась, уже меняла это призрачное, манящее ощущение близости на жёсткие, неудобные доски саркофага в холодном зале. Оба состояния причудливо смешивались в моём сознании, но суровая реальность неумолимо брала верх, и грезившийся тёплый образ медленно таял, словно утренний дым.

Сквозь липкую дрёму до меня донёсся голос, который уже начинал становиться странно знакомым,