— Я, конечно, понимаю, что этот артефакт может быть не только у него, но подозрительно, — задумчиво произнес Альберт.

— Именно. А еще… После встречи с ним меня невероятным образом нашла баронесса. В случайность этого события я не верю, — нахмурился муж. — Как и в случайность того, что она может обходить ментальный щит кольца, переданного мне отцом. Которому в свою очередь подарил ему король.

— А кто познакомил тебя с ней? — вдруг пришел мне в голову вопрос.

— Уже даже и не вспомню… Или Клемент на балу, или Беатрис… Вот же… Тьма! Я тогда сказал Беатрис, что не смогу быть ее мужем. Видимо, она через баронессу хотела заставить меня изменить мнение.

— Но Сильвия решила, что есть вариант получше, — усмехнулась я. — Для нее самой.

— Вероятно да, — муж выглядел немного ошарашенным.

— Вопрос только одни, почему папа одного из моих учеников оказался таким твердолобым?

— Дорогая, у него тоже семья, а королевская семья может быть очень убедительной, — покачала головой мама. — Только бы придумать, как заставить их отречься от своих планов на Бенджамина и герцогство, — озвучила она мучившие всех мысли.

— Пока никак, отсидимся тут, может что-то и придумаем, а пока нужно поспать, — зевнул Альберт.

— Отличный план, пап, — хлопнула я его по плечу, и с вопросом посмотрела на мужа.

Мы вошли в спальню молча, ведь стоило нам остаться вдвоем, то словно пропасть разделила друг от друга. И как так жить? Некстати вспомнился договор… Даже, если этот инцидент разрушил то, что у нас начиналось, благодаря ему жить нам вместе не один год.

— Кристина? — позвал меня муж.

— Да? — я подняла голову и посмотрела на него, изучая черты лица, словно увидела в первый раз.

— Тут есть кое-что, что я хотел бы тебе показать, — Рейнар протянул мне руку. — Прошу…

Он не виноват в кознях Сильвии, и пытается оправдаться, хоть и не нуждается в оправдании. Делает шаг за шагом навстречу мне. А я… А что я. Я тоже права. Ведь я сдержала себя в руках, не применила к нему свой дар, не причинила боли, как хотелось. Не ушла. Правда я и не могу уйти. На то и был расчет, вероятно… И тут до меня дошло.

— Рейнар! Если Сильвия в сговоре с Клементом, то расчет был на то, что я, став свидетельницей измены, разведусь. И тогда Алькасары заберут ребенка!

— Или на то, что ты меня прибьешь, сядешь за это… Но результат тот же, они бы забрали Бенни.

— Сильвия не пошла бы на это, если бы ее ценному призу была уготована такая участь.

— А кто ее посвятил бы во все планы, — усмехнулся муж. — Стой. Ценный приз это я? — его недоумевающее лицо стоило прощения.

— Ты не приз, вообще тот еще подарочек, — подошла я ближе. — Но ты мой муж. В горе и в радости.

— Позволь подарить тебе немного последней. Пойдем, — он притянул меня к себе, и отдернул штору рядом с кроватью.

За тяжелой тканью оказалась дверь на милый балкон с диваном и столиком, на котором предусмотрительно было оставлено два бокала, бутылка вина и нарезанные тонкими ломтиками сыр и мясо.

— Ты подготовился, — не сдержалась от колкости я.

— Я старался, но это точно не то, что я хотел тебе показать, — он задернул штору, отрезая нас от комнатного света.

Лунный свет освещал балкон, но он не затмевал сияния бесконечно звездного неба.

— Такого нет в столице, — с восхищением произнесла я, подойдя к перилам. Вот только в этой ночной тишине мне показалось, что мой голос разносится далеко-далеко.

— Не бойся, здесь стоит полог тишины, раньше я любил здесь сидеть и позаботился, чтобы никому не доставлять этим неудобства.

— Что же ты делал тут? — удивилась я.

— Ел, читал, пил, пел, — смущенно сказал он.

— Мой ледяной муж — пел? — такого я не ожидала. — А ты можешь сделать это для меня? — почему-то это показалось настолько сокровенным, что я подумала, если он не отмахнется, то я его прощу. Я смогу это сделать, взять и забыть о произошедшем. Как бы это глупо не звучало.

— Если только ты просишь… Попробую, — он на минуту отлучился в комнату и вернулся с джамбо. — Я давно этого не делал.

Я откинулась на спинку и посмотрела на небо, чтобы не смущать мужа, но уже с первыми аккордами перевела взгляд на него. Слишком уж оказались слова похожими на извинения.

— Моя глупость разделяет нас день за днем,

   Я словно схожу с ума,

Я выжег бы сердце свое огнем,

Но в сердце моем она.

И я хотел бы все забыть,

Но память не хочет меня подводить.

Ведь счастливо мы могли бы жить,

Но простит ли она меня?...

Где бы ты ни была, что бы ни сказала,

Я буду с тобою рядом,

И пусть весь мир против нас,

Не прогоняй меня взглядом…

Он продолжал петь, местами не в рифму, иногда сбиваясь с ритма, но смысл, что он вкладывал было невозможно не понять, а главное… Принять. Сколько можно мучить себя и корить его в том, в чем виноваты другие люди?

Я подсела ближе к мужу, положила руку на инструмент, не давая продолжить играть, а потом поцеловала. И он, отложив джамбо в сторону, ответил.

— Спасибо, что простила, — обнял меня Рейнар.

— Я и не должна была сердиться, — провела я ладонью по его лицу. — Не твоя вина.

От благодарного поцелуя мужа у меня перехватило дыхание. От ощущения его губ, прокладывающим дорожку по шее к ключице, от тепла, исходящего от его сильного тела, кружилась голова. Мы так мало были вместе, и все это время ни минуты спокойствия. Мои ладони скользнули вверх по его груди. Его кожа под рубашкой, казалось, пульсировала и горела под ними. Именно в этот момент меня поразила мысль, что я могла отказаться от него. Но он, в пару движений распустив мне волосы,