— Не держи меня за дурака, — резко выдохнул он и даже хлопнул по полу ладонью. — Ты знаешь то, что знать невозможно… если только ты не живешь свою жизнь заново.

Ну вот, признаться не так уж и сложно:

— Все так и есть. В прошлый раз отраву, которую ты мне принес, я выпила до донышка, до последней капельки.

Ох, вот это его проняло! Кажется, приставая ко мне с неудобными вопросами, Ялис все же не ожидал, что я возьму и отвечу правду.

Для начала он дернулся, словно хотел вскочить, но то ли перестарался, то ли ноги затекли. И парень просто опрокинулся на спину, пару секунд изображая детскую считалочку про «был жук на стене, стал жук на спине, лапками машет, но никак не спляшет».

Сам понял, насколько смешно это выглядит, разозлился, вскочил. И замер, словно оглушенный догнавшей мыслью: а что, если я не вру?

— Тебя обвинили в покушении, — продолжила я, глядя на него снизу вверх. — И отправили на каторгу. Мои дорогие родственники постарались. Я была парализована и ничем не могла помочь. Ты умер меньше чем через полгода после суда. А следом очень быстро умерли все твои родные. Некому стало взывать к справедливости, добиваться пересмотра дела и искать настоящих преступников.

Ялис сжал кулаки до побелевшей кожи на костяшках, отвернулся, сделал пару шагов прочь от меня, от алтаря. Я могла только догадываться, насколько тяжело ему услышать о случившейся-неслучившейся трагедии, узнать, что он проиграл, не смог уберечь дорогих ему людей.

Мне в этом смысле легче: я страдала в одиночестве, не было никого, кто был бы мне дорог, они покинули этот мир раньше.

Наверное, я тогда не ощущала боль одиночества так остро, как ощутила сейчас. И раньше, чем я успела остановить себя рациональными доводами, я тоже поднялась, подошла к Ялису со спины, почти подкралась, коснулась его плеча.

Сперва он вздрогнул, а мгновение спустя коснулся пальцами моих пальцев.

— Этого не случилось. И не случится.

— Ты не можешь быть так уверена, — глухо выдохнул он.

— Могу. Я была парализована, но не оглохла и не ослепла. Почти одиннадцать лет, Ялис Иглори. Я прожила почти одиннадцать лет в полной власти людей, которые превратили меня в беспомощную куклу. И они не стеснялись обсуждать при этой кукле все свои секреты.

— А потом? — как-то напряженно спросил мужчина.

— А потом они меня убили. — Я пожала плечами и усмехнулась. Зло и горько. — Но ошиблись. Решили спрятать следы убийства. Как думаешь, почему все в храме называют меня фениксом?

Ялис дернулся и попытался обернуться, но я схватила его за плечи и не позволила. Прикладывать усилий даже не пришлось, ему хватило того, что он понял: не хочу, чтобы сейчас мое лицо кто-то видел. Не надо оборачиваться.

— Ты…

— Я сгорела заживо. И феникс возродился из пепла. А вот почему в прошлом — понятия не имею. Но согласись… приятный бонус.

Ялис застыл, несколько секунд смотрел куда-то в темный угол храма, потом чуть повернул голову:

— И ты собираешься отомстить.

— Какой ты догадливый. — Я тихо хмыкнула. — А что, ты думаешь, я не имею на это права?

— Имеешь, — сразу же, без тени сомнений и колебаний ответил мужчина. — Имеешь. И я тебе помогу.

И тогда я сделала то, чего не следовало, — приобняла его, прижалась к его спине щекой. Всего на долю мгновения. Тут же отстранилась и отступила на пару шагов.

— Тогда давай дождемся, пока мне сделают амулет. Где, кстати, отец настоятель? Я не заметила, как он ушел.

— Ушел сразу, как завершил ритуал. Ты стояла статуей, смотрела перед собой пустыми глазами, настоятель запретил тебя будить. — Ялис вздохнул. Мне показалось, что вместе с шумным выдохом он сбросил с себя пелену тяжелых мыслей и мрачных картин неслучившегося будущего.

В проеме появился младший жрец, тот самый, который проводил нас к настоятелю в самом начале. Он кашлянул, предупреждая о своем присутствии, и сказал, что для каждого из нас готова гостевая комната.

Учитывая, что амулет будет закончен только к утру, большая забота со стороны настоятеля. И вообще, в храме, что здесь, что в прошлый раз, когда я встречалась с бабушкой Ялиса, у меня было чувство, что я в родном гнезде, в безопасности.

Может, время от времени приходить на службы?

Дверца скрипнула, и за ней оказалась маленькая келья, освещенная огнями свечей. У входа вешалка для одежды. На полке религиозные книги, на прикроватной тумбочке чайник с парой чашек. Койка одна, неширокая.

— Уборная в конце коридора, — объяснил жрец. — Хорошего отдыха.

Я кивнула, улыбнулась и поблагодарила служителя. А сама с каким-то вялым интересом прикинула, как отреагирует дорогая родня на то, что я не явилась домой ночевать. Не настолько крепко Арчи приложился головой, чтобы обо мне совсем забыли.

Но самое смешное, что мне даже претензий нельзя предъявить: у меня сегодня магия родилась, а потом гадкая служанка, неизвестно кем подученная, пыталась навредить мне в собственной спальне!

Кто осудит бедную девочку за то, что она со всех ног кинулась в храм родственной стихии? Никто. Все еще и скажут, что я правильно поступила.

А то, что дяде это не понравится… его проблемы. Он, конечно, попытается провернуть все по-своему, подведя ко мне своего «специалиста». Но в то-то и дело, что я попросила не совсем простой амулет. Мне еще гадов на живца ловить, так что…

Глава 39

Тихий, но настойчивый стук в дверь разбудил меня, когда за окном рассвет только-только занимался, на черном небе появилась первая серая полоска.

Одна из младших жриц принесла стакан с горячим отваром бодрящих травок, пожелала доброго утро и передала приглашение настоятеля присоединиться к молитве приветствия нового дня. Поскольку отказаться и продолжить спать было бы странно, я поднялась, сходила в уборную освежиться и минут через десять уже вышла в алтарный зал.

Ялис присоединился минутой позже.

— Ваша бабушка была бы рада узнать, что вы начали добровольно посещать церемонии храма богини матери, — ехидно улыбнулась я ему.

— Добровольно? Я здесь принудительно, леди.

Настоятель ничего не сказал, лишь оглянулся, и я, чуть смутившись,