За свою жизнь Майли видела всего пятерых людей – рабов, разумеется. Двое крепких мужчин работали на самых тяжелых работах у отца, еще один был в услужении у господина Сариеналя, первого помощника и советника отца (злые языки говорили, что этот раб не только выполнял обязанности носильщика-истопника-дровосека, а и периодически согревал постель жены своего хозяина, которому было уже хорошо за триста), и две женщины – рабыни для утех тоже у отца и одного проезжего торговца.

Люди казались ей тихими и исполнительными, хотя с магической печатью на послушание оно и неудивительно. Но в плен знакомые ей кланы людей брали редко, только если кто приглянется. В основном просто убивали, чтобы не кормить лишние рты, и она считала, что это гораздо честнее. Эльфы, во всяком случае, не разводили людей, как скот в питомниках.

Встрепенувшись, девушка откинула ненужные мысли и взялась снова расспрашивать Мерониаля. Где земли людей, и где Великий лес? Клан Тариелис находится глубоко в лесных дебрях, земли клана Сильдарин тоже довольно далеко от опушки. Что ей те люди, с которыми вряд ли доведется встретиться?

Этим вечером Майли еще не знала, насколько ошибается.

Ночь начиналась, как обычно. Да ладно, она даже прошла спокойно! Майли уснула вместе с Сиали на одном тюфяке – так было спокойнее и теплее (пусть весна и вступила уже в свои права, даже почти лето наступило, но ночи все еще оставались несколько прохладными). Проснулась уже под утро, от странного беспокойства, прислушалась к себе и решила, что надо бы сходить в кустики.

Спали они, не снимая нижних туник и походных штанов, так что девушка тихонько соскользнула с травяной постели, накинула верхнюю тунику и сначала привычно застегнула поверх пояс с кошелем и ножнами с небольшим клинком (лезвие буквально с палец длиной, но в лесном походе – вещь незаменимая), потом только поняв, что не стоило бы. Но снова звенеть пряжкой и прочими металлическими звеньями, осторожно его снимая, времени не было – организм отчетливо сообщал, что нужно ускориться.

Чтобы не тревожить часовых и не тратить драгоценные мгновения еще и на объяснения, куда и зачем, Майли накинула на себя легкий отвод глаз, успокоив совесть, что она быстренько – туда и обратно, – и никто ничего не узнает.

Отойдя подальше в лес, девушка сделала свои дела, ополоснула лицо и руки в мелком ручейке и уже собиралась идти назад, как со стороны лагеря раздались крики. Первым порывом было кинуться туда – вдруг что-то случилось и кому-то нужна помощь целителя? – но потом она опомнилась и пошла осторожно и тихо-тихо, по-прежнему не снимая отвода глаз. И на подходе к лагерю похвалила себя за предусмотрительность, одновременно ужаснувшись: до нее доносились звуки боя и крики… не только эльфов, но и грубовато-гортанные, четко отличимые для тонкого эльфийского слуха, – людей.

Откуда они в лесу?! Да еще так глубоко!

Местность, издревле считавшаяся безопасной для эльфов, резко перестала таковой быть, и это невероятно пугало. Не меньше пугала неизвестность исхода боя, но Майли не могла заставить себя стронуться с места – ни уйти подальше (а если воины отца победят, и тогда понадобится помощь раненым?), ни подойти ближе, чтобы понять, что именно происходит (одна мысль рождала панический ужас).

Пока она маялась сомнениями, крики со стороны лагеря стихли. Девушка было облегченно выдохнула, но тут неожиданно на рот легла широкая грубоватая ладонь, а вторая рука цепко ухватила за предплечье. И когда она уже набрала в грудь воздуха, чтобы завизжать, уха коснулось теплое дыхание:

– Тихо, не кричи.

Испытанное облегчение от знакомого голоса затмило все остальные чувства… на несколько мгновений. Разумеется, командир воинов, прекрасный разведчик, не мог не выследить ее, тем более так близко от лагеря. А что заметил, так разведчики как один не только сами обладают способностью к отводу глаз, но и могут видеть сквозь чужой, тем более такой слабенький, как у нее, только и способный закрыть от не обладающего даром разумного.

Но вот состояние Мерониаля… Тяжелое дыхание, запах крови, обращение на ты, которого он раньше никогда себе не позволял. Но Майли обозначила согласный кивок, пока не пытаясь понять, что происходит, а просто радуясь, что все закончилось.

Вот только радость была недолгой.

Ладонь ото рта исчезла, но руку ее никто не выпустил, наоборот, настойчиво потянул – в сторону лагеря.

– Иди тихо и держи себя в руках, хоть ладонью рот зажимай, но чтоб нас не заметили.

Что? Зачем зажимать рот? Что она, раненых не видела?.. И только после этих беспорядочных мыслей до нее дошел смысл последних слов: чтоб не заметили! Люди победили?! Как? И зачем тогда они идут к лагерю?! В душе нарастала паника, но Мерониаль держал крепко и по-прежнему тащил за собой. Хотя что там тащить было? Чуть больше сотни метров. У Майли даже начало закрадываться нехорошее подозрение о предательстве, но она не могла и предположить, что ее ждет на самом деле.

На поляне все было переломано и перепахано боевыми заклинаниями. Местами даже очаги огня еще оставались, и в воздухе витал мерзкий запах паленой плоти. Тут и там лежали тела и эльфов, и людей – вперемешку. В душе мелькнуло совершенно несвойственное ей мрачное удовлетворение: все же смогли уйти, захватив с собой несколько врагов, но… Живые на поляне тоже были, и много. Люди.

Она насчитала не меньше десятка воинов, тогда как из эльфов не было никого, хотя бы сидевшего. А ведь с нею шла полная десятка! Но тел все равно лежало больше, это ж сколько людей было изначально? Как она умудрилась пройти мимо них незамеченной – понятно, но почему сама никого не увидела, не услышала даже? И почему вообще, как они здесь оказались?! Пусть не в сердце Великого леса, но достаточно далеко от человеческих поселений. Рейд за рабами, о которых с ненавистью бывало рассказывал отец? Но те вроде бы обычно ограничивались суточным переходом от опушки.

Сердце кольнуло – Сиали! Хоть и служанка, но эльфийка же. Неужели и она погибла? Их шатер лежал неопрятной кучей ткани и поломанных шестов-опор, так что вполне возможно. Жалко девчонку, только недавно двадцать исполнилось ведь – жить и жить еще. Но все же это лучше, чем попасть в лапы людей покорной рабыней.

Внезапно со стороны противоположной границы поляны донесся крик боли, впрочем, быстро захлебнувшийся. Женский. В животе похолодело – что могли делать в кустах мужчины с девушкой, Майли прекрасно представляла.

И тут уха снова