Моё желание разорвать её на части угасало с каждым днём, чем дольше я преследовал её, но я был уверен, что её желание препарировать меня и проанализировать мои внутренности, наоборот, с каждым разом только росло.

Когда она отошла, я взял ещё один стул, чтобы сесть на безопасном расстоянии и тоже зажечь сигарету (когда-нибудь курение загонит меня в гроб).

Утренний воздух обжигал мне лицо, контрастируя с горьким дымом. Неудивительно, что ей нравилось тут находиться. Вокруг порхали птицы, а капли росы медленно стекали по стёклам теплицы, придавая этому скромному рабочему месту мягкое сияние.

Я хотел было заговорить с ней, но она словно околдовала меня – эта девушка, погружённая в книгу, с одной стороны, достаточно уверенная в себе, чтобы не встать и не пуститься бежать, но, с другой, достаточно умная, чтобы знать, что у неё припрятано немало сюрпризов на всякий случай.

Сдерживая свои низменные порывы, я решил оставить её в покое, чтобы хоть раз полюбоваться ею в открытую.

Глава 21

Алина

– Смотри, она похожа на тебя, – Виктор указал на чучело пёстрой лисицы, стоящее в свирепой позе с широко раскрытой пастью. Шерсть у неё была тёмного цвета, а сквозь подшёрсток проглядывали рыжие волоски. То тут, то там, на шкуре животного просматривались белые пятна.

– А эта похожа на тебя, – я указала на четырёхглазую личинку жука, законсервированную в банке с этанолом.

Он нахмурился.

– Ну, лисёнок показался мне довольно милым.

– А кто сказал, что я не нахожу жука тоже милым? – я одарила его насмешливой улыбкой и продолжила свою экскурсию по музею.

Виктор предложил мне посмотреть временную выставку диковинок, которая путешествовала по Европе. Меня потрясли искусно сделанные экспонаты, хотя я не была до конца уверена, что все они были настоящими: экзотические и домашние животные со всеми своими патологиями и уникальностью были гордо выставлены на всеобщее обозрение.

Больше всего мне понравился двуглавый телёнок. Он был очень красивый. Его положили таким образом, чтобы он выглядел как при рождении: с закрытыми глазами и свернувшись калачиком. Каким же он казался спокойным. Я даже боялась заговорить громче, чтобы не разбудить его ненароком.

Виктора больше заинтересовала та часть, где были выставлены участки спинного хребта разных цветов. Он учился на ортопеда и сейчас изучал человеческий позвоночник. Было так мило наблюдать за ним, за тем, как его глаза загорались при ближайшем рассмотрении позвонков – коричневых, белых, чёрных, даже зелёных. Я даже боялась спросить, откуда у них столько материала, но смотрители утверждали, что всё осталось от трупов, используемых для науки и образования. Поверила я им или нет, это был уже другой вопрос. В любом случае, кости были тут, и их можно было увидеть.

Моё внимание привлекла длинная стеклянная витрина. Там было три полки с аккуратно сложенными в ряд черепами, различающимися по форме, размеру и чертам лица. Я внимательно рассмотрела каждый из них, пока не дошла до одного особенно странного экземпляра.

Челюсти его были открыты, и внутри было два клыка: один, побольше, был хорошо виден, а другой, поменьше, был прижат к верхней полости рта.

Так что, вполне возможно, что все эти экспонаты были и правда настоящими.

– На что ты смотришь? – Виктор положил подбородок мне на плечо, словно пытаясь смотреть на всё с моей точки зрения.

Мой взгляд переместился с черепа на наше отражение в стекле. Я наклонила голову, коснувшись его своим виском.

– Как ты думаешь, он настоящий? – спросила я.

– Не знаю, но я бы не стал давать голову на отсечение.

– Как ты думаешь, что-то подобное может существовать?

– Какой смысл в том, чтобы гадать?

– Интересно, как, по-твоему, такой необычный человек мог жить, оставаясь незамеченным?

– Как и многие другие существа – у всех на виду, наверное, – на этот раз он посмотрел мне в лицо, а не на моё отражение в витрине.

– Возможно, – пробормотала я, отходя, чтобы продолжить путь.

Чем глубже я погружалась в размышления, тем меньше меня начинала интересовать экспозиция. Исходя из того, что я видела до сих пор, как яд, так и противоядие могли сосуществовать в одном теле. Я смогла в этом убедиться на собственном опыте на вечеринке в Ботаническом саду. Мне в голову пришла идея, довольно нелепая и опасная, но, если я хотела воплотить её в жизнь, мне бы понадобилась помощь двух человек.

– Виктор, у тебя есть знакомые в области флеботомии?

– Возможно. А что?

– Мне могут понадобиться некоторые инструменты.

Глава 23

Алина

Громкий стук в дверь разнёсся по дому, резко выдернув меня из мира снов. Мои зажмуренные глаза открылись, зрение с трудом прояснилось.

– О Господи, ну кто, ради всего святого, мог встать в такую рань? – проворчала я, отбрасывая простыни и натягивая на себя халат.

Солнце едва взошло, всё было ещё в тумане, пока я спускалась в холл. К тому времени, как я ухватилась за холодную металлическую ручку двери, под ногами образовалась небольшая липкая лужа. Моё лицо исказилось от отвращения, и я уставилась на пол.

Из-под двери медленно вытекала багровая лужа. Красная жидкость постепенно ползла вверх по моей ночной рубашке и халату, впитываясь в волокна ткани. Желчь поднялась у меня в горле и отступила только после того, как я сделала несколько глубоких вдохов.

Потребовалось немало усилий, чтобы открыть дверь. По какой-то причине она была тяжелее, чем обычно.

Выглянув наружу, я увидела тело девушки. В голову был воткнут толстый металлический шип, другой конец которого был крепко вбит в деревянную дверь.

Тело принадлежало невысокой женщине около тридцати лет с вьющимися светлыми волосами. Её бледные глаза были украшены знакомым зелёным пигментом.

Я поднесла руку ко рту и захлопнула дверь. Когда я навалилась на неё всем весом своего тела, мои колени предали меня, и я медленно сползла на пол.

Я не могла дышать. Я, наверное, уже никогда не смогу дышать.

Моя грудная клетка была готова взорваться от нехватки воздуха. Я сказала самой себе, что о ядах уже не стоило беспокоиться, поскольку собиралась умереть от удушья. Я же предупреждала её не рисковать, чтобы не окончить вот так нелепо свои дни прибитой к моей двери!

Осознание этого поразило меня, словно приступ головной боли во время похмелья. Хотя мои яды и унесли множество жизней, я никогда не сталкивалась напрямую с последствиями своих экспериментов. Я почти никогда не