Это обрекло бы на неминуемую гибель мир, который я только начала узнавать и которому невольно прониклась всем сердцем — со всей его странностью, фантастичностью и извращённостью. Без меня они все умрут, медленно угасая. Это касалось и Агны с её материнской заботой, и Самира с его тёмным обаянием, и Максима с Суён, и доброго Гриши, и того старика, что делал волшебные фонари на городской площади. А сколько ещё других людей я могла бы с радостью узнать, подружиться, полюбить?

Если бы прожила достаточно долго, конечно.

Но самое главное — это означало бы, что я больше никогда его не увижу. Никогда не услышу его голос, не встречу его взгляд. И, чёрт побери, от одной этой мысли сердце разрывалось от боли сильнее всего остального, будто кто-то сжимал его в ледяном кулаке.

Всё это время я машинально вертела в пальцах свою цепочку, думая о чернокнижнике и наших запутанных отношениях. Что за сложный, противоречивый человек. Мучает меня, вырывает моё сердце, признаётся в любви и обещает стать лучше — всё в одном дыхании, в одном порыве. И каждое его слово было искренним, я это чувствовала. Всё это правда, всё одновременно, весь этот хаос эмоций.

— Ты и вправду его любишь, не так ли? — Горыныч нарушил молчание впервые с тех пор, как Самир ушёл, застав меня врасплох. Для такого болтливого создания это было настоящей редкостью, но мне требовалось немного тишины, чтобы подумать и разобраться в себе, и он словно почувствовал это и не мешал, давая пространство.

— Я не знаю, — тихо ответила я, хотя это была ложь.

Горыныч поднял на меня свой проницательный взгляд и склонил голову набок, явно не веря мне ни на секунду. Призрачный, бирюзовый, похожий на дым язык мелькнул у него под челюстью, пробуя воздух.

— Ты снова обманываешь саму себя, Нина. Это становится дурной привычкой.

— Ладно. Да, я люблю его. Доволен? — выдохнула я. — Но как мне с этим сейчас справляться? Что мне с этим делать?

— Я не говорил, что ты должна ему в этом признаться прямо сейчас. Не думаю, что тебе стоит делать это сейчас, в такой момент. Мне просто было любопытно, сможешь ли ты произнести это вслух, признаться хотя бы себе.

— Чёрт возьми, мне нужен отпуск. Серьёзно нужно, чтобы все оставили меня в покое хоть на секунду, дали перевести дух. — Я устало развалилась в кресле, скользнув взглядом на мерцающее насекомое в стеклянной клетке на столе. — Как ты думаешь, что его так расстроило? И что он собирается делать, когда вернётся?

— У меня есть одна догадка, — осторожно ответил Горыныч, — но я очень надеюсь, что ошибаюсь, поэтому даже не стану её озвучивать. Лучше пусть останется невысказанной.

Не нужно было подпитывать мою и без того разгулявшуюся паранойю. У меня и своих теорий было предостаточно, каждая страшнее предыдущей, так что я не стала выпытывать у него подробности. Иногда незнание — действительно благо.

— Так или иначе, просто скажи слово, и я вытащу нас обоих отсюда, — мягко произнёс он. Он ткнулся своим костяным лбом в мои пальцы, и я не смогла сдержать слабой улыбки, принявшись его гладить. Боже, как же я рада была, что Горыныч здесь со мной, даже если он и действовал на нервы в половине случаев своими бесконечными вопросами и комментариями.

Нет. Самир и всё, что он задумал, было лучше, чем встретиться лицом к лицу с Владыкой Каелом и всем остальным безжалостным миром. Ну… по крайней мере, я искренне на это надеялась. Хотя уверенности не было никакой.

Без всякого предупреждения, в одно мгновение, Горыныч исчез. Я сразу поняла, что это значит, сердце ёкнуло. Кто-то шёл, и вариант был только один — Самир.

Температура в комнате внезапно изменилась, воздух стал холоднее и тяжелее. Послышался низкий гул и странный свистящий звук, от которого волосы встали дыбом. Я поспешно встала и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо передо мной в воздухе с треском распахнулись те самые чёрные врата, искажая пространство вокруг себя.

Из них возникла знакомая тёмная фигура в развевающемся плаще. Самир вернулся. И он был не один — это я заметила сразу. Мой ужас мгновенно рассеялся, сменившись облегчением, когда я увидела, кто следует за ним следом. Гриша! Мой верный друг быстро обогнал Самира широкими шагами, чтобы обнять меня, и я с радостью ответила ему тем же, чувствуя, как напряжение понемногу отступает. Какое там «не радоваться» его возвращению — все предостережения полетели к чёртовой бабушке.

Должно быть, это был способ Самира извиниться за то, что он сделал со мной прошлой ночью, когда проводил тот жуткий, болезненный осмотр. Попытка загладить вину.

— Ты в порядке, Нина? — озабоченно спросил Гриша, пристально вглядываясь в моё лицо и улыбаясь мне тёплой улыбкой.

— Да. Ничего такого, с чем бы я не справилась, — заверила я его, хотя это была неправда.

— Это мы ещё посмотрим, — странно произнёс он.

Мне следовало поверить тому, что сказал Самир. Мне не следовало игнорировать его мрачные угрозы. Мне действительно не нужно было радоваться его возвращению.

Хаос обрушился мгновенно, без малейшего предупреждения. Он никогда не приходит с предупреждением — такова его природа. Что-то холодное и жёсткое обвилось вокруг моей шеи и рвануло вниз с нечеловеческой силой в тот самый миг, когда Гришу резко дёрнули назад невидимой силой, сбив с ног и сильно швырнув на твёрдый каменный пол.

— Нет! — отчаянно вскрикнула я, пытаясь вырваться. Я не знала точно, что должно было случиться, но могла предположить по напряженному телу Самира.

— Самир, нет. Прошу тебя! — Тенёк тьмы, сжавшийся вокруг моей горла словно удавка, безжалостно пригвоздил меня к коленям, невзирая на пронзительную боль, что вонзилась в мои ноги, когда я грохнулась на пол.

Гриша рычал и выл, как загнанный зверь, отчаянно пытаясь сорвать с себя тёмную силу, что тащила его по холодному полу обратно к Самиру, оставляя кровавые следы.