Матушка кладёт подбородок мне на плечо, продолжает мягко поглаживать плечи.

— Я умоляла его сжалиться и послать за тобой, но он и слушать не стал! Сказал, что у меня три минуты, а потом он заберёт Ленарда, со мной или без меня. Времени не было, и я решила, что крохе-внуку я нужнее, чем взрослой дочке. Первый без меня пропадёт, а вторая выкарабкается, она у меня сильная.

На последних словах голос матушки дрожит. Накрываю её сухую горячую руку своей, оборачиваюсь растерянно:

— Мам? Ты чего, маам? — всматриваюсь в её лицо с влажными дорожками слёз, и всё внутри сжимается от жалости и чувства вины. — Всё хорошо, эй! Правда, ну, чего ты? Я выкарабкалась, и мы со всем разберёмся, слышишь?

Мотает головой, не слушает меня, прячет лицо в ладонях.

— Прости, Софи, милая, прости, что уехала и бросила тебя там! Одну! Места себе не находила с той самой минуты. Добрались по воздуху, а как тут оказались, меня за дверь! Нянек гора, не нужна стала! А сердце так и болит! Рвёт душу! Как он там один? Хорошо, ты приехала! Не оставляй его, дочка, не оставляй!

Уфф, теперь уже у меня самой в носу начинает щипать. От объятий матушки и её причитаний.

— Не оставлю, мам, успокойся, прошу!

Некоторое время стоим так, обнявшись, затем я мягко высвобождаюсь.

— Мне пора, мамочка, я поеду. Не переживай ни о чём, всё будет хорошо!

Пересекаю комнату, подхватываю на руки Ленарда, иду в коридор, незаметно вытирая влажные щёки.

Матушка семенит следом, всхлипывает. Распахивает шкаф в коридоре, чтобы подать мне зонтик и шляпку. Только сейчас замечаю кое-что новенькое.

— Это ещё что? — спрашиваю, заглядывая ей через плечо.

Провожу рукой по бархатистому белому с серым меху, висящему на вешалке.

— Ничего такого, — матушка оттесняет меня плечом, — старый жук прислал, только и всего. Подумаешь!

Подумаешь?! Шуба, как она и хотела! Но ругаться не хочется. Вздыхаю, обнимаю её на прощание и выхожу на крыльцо. В воздухе пахнет вечерней прохладой и дымком. Тихо шуршит серый гравий под каблучками.

Ленард зевает и пристраивает голову мне на плечо.

— Сейчас, мой маленький, приедем домой, и я тебя уложу.

А потом поговорю с твоим отцом…

Сажусь в экипаж с гербом Эварров, отметив про себя, что возница не сдвинулся с места и не помог открыть дверцу. Странно…

Едва откидываюсь на спинку сиденья, карета срывается с места, и меня буквально вдавливает назад. Да что же это такое? Нас непривычно заносит на поворотах, и скорость такая, что просто ух!

В конце концов, это уже не безопасно. Стучу ладонью в стенку кареты. Ноль реакции. Выглядываю в окно, чтобы понять, долго ли ещё?

Моргаю несколько раз, тру глаза, ищу объяснение тому, что вижу. По спине ползёт неприятный холодок, потому что я понимаю: мы выехали из города, несёмся на бешеной скорости, вот только едем явно не домой…

17. Маски сброшены

Софи.

Ленард спит у меня на руках, как ни в чём ни бывало, а дышу часто-часто, отчаянно соображая, что же делать?

Выпрыгнуть на полной скорости? С ребёнком это самоубийство.

Кричать в окно, пытаясь привлечь к себе внимание? Проклятье, мы едем мимо каких-то безлюдных складов, вокруг ни души. Я ни разу не была в этой части города.

Остаётся только одно — ждать, надеясь, что это просто какое-то недоразумение. Кому это нужно? На ум приходит только одно имя, и мне не хочется верить, что это и есть жестокая задумка Роланда и тот самый «вариант», о котором он сообщит дополнительно.

Единственное, что заставляет сомневаться в том, что это дело рук именно Роланда это то, что со мной Ленард. А Роланд никогда не причинил бы вреда сыну. Я знаю.

Но если это не Роланд, тогда кто?

Пристраиваю сына удобнее, высвобождаю затекшую руку. Сладенький мой, спит и не знает, что вокруг творится странное…

Касаюсь губами мягкого каштанового пушка на макушке, втягиваю носом запах молока и детства. Всё будет хорошо — успокаиваю мысленно нас обоих.

Карета останавливается.

Подаюсь назад, трусливо вжимаюсь в спинку сиденья. Снаружи раздаются тяжёлые шаркающие шаги. Дверца резко распахивается. Задерживаю дыхание. Вижу мужской силуэт в надвинутой на глаза широкополой шляпе. Лицо незнакомца скрыто чёрным платком.

Это тот самый человек, который увёз нас от дома матушки, вот только сейчас на нём нет форменной ливреи Эварров. Сбросил сразу, как только необходимость в маскараде отпала.

Вижу злые глаза болотного цвета и тонкие сальные прядки чёрных волос, облепивших его лоб и виски извивающимися червячками.

— На выход! — приказывает грубым лающим голосом.

Ну, вот и всё. Никаких тебе «леди Эварр», «миледи». И что делать? Послушно выйти, или…

— Что здесь происходит? — спрашиваю шёпотом, чтобы не разбудить Ленарда.

Не двигаюсь с места. Тогда незнакомец наклоняется, протискивается плечами в салон и тянется ко мне огромными ручищами с грязными поломанными ногтями. Хочет силой выволочь меня из кареты! И у него это получится, кто бы сомневался!

Не хватало ещё, чтобы он разбудил и напугал Ленарда!

— Хорошо! — шиплю тихо. — Я сама! Сама!

Ручищи повисают в воздухе. Неприятный тип кряхтит и молча подаётся назад. В нос ударяет запах чеснока и спирта.

Со вздохом поднимаюсь с сиденья и осторожно, чтобы не потревожить сына, спускаюсь по ступеньке. За спиной раздаётся звук захлопнувшейся двери. Осматриваюсь.

Вокруг полуразрушенные строения, не то склады, не то заброшенный завод.

Каблуки вязнут в толстом слое красно-коричневой пыли. Резкий порыв ветра бросает в лицо волосы и запах горелой резины. Ёжусь, потому что в тонком платье внезапно становится зябко.

Задираю голову. Небо затянуто тёмно-серыми тучами. Где-то вдалеке гремит гром. Погода стремительно портится. Сейчас бы зажечь огонь в каминном зале, заварить сладкий фруктовый чай, устроиться на пушистом ковре и строить с Ленардом пирамидку из кубиков под уютный треск пламени…

Смотрю на сгорбленную спину своего спутника, который молча копается в огромном багажном ящике экипажа.

— Вы знаете, кто я? Зачем мы здесь?

Делает вид, что не слышит меня.

Хм… Ладно же! А что, если попытаться незаметно уйти? Успеваю сделать пару шагов, когда из-за поворота показываются двое мужчин в чёрных дорожных плащах. В отличие от моего спутника, они не скрывают своих лиц. Черты лица грубые, кожа покрыта разводами красно-коричневой пыли, такой же, как у меня под ногами…

Их тяжёлые злые взгляды заставляют замереть и опустить голову, посильнее обхватить руками Ленарда. Они молча проходят мимо к моему спутнику, но не выпускают меня из вида.

— Всех снял? — спрашивает один из них у моего спутника.

— А то, — посмеивается тот. — Богатый улов, сам глянь.

Они вдвоём пялятся на содержимое багажного ящика и гадко ржут, будто видят что-то смешное. Третий продолжает буравить взглядом меня.

— Хитрый гад обложил её охраной. Но рожи знакомые, так что вышло быстро.

— Хвост?

— Не, — качает головой. — Чисто.

— Круть, — один хлопает другого по плечу и кивает на приоткрытый багажный ящик. — Прибери тут.

— Само собой.

О чём это он? Речь обо мне? Там, в багажном ящике, что, люди?! Охрана?! Моя?!

Но, если так, значит эти — точно не люди Роланда.

Внимательнее рассматриваю потрёпанную одежду незнакомцев, стоптанную обувь, неряшливый вид. Похитители?

— Миледи, — тот, что до этого разговаривал с моим спутником, театрально расшаркивается и кланяется. — Рады приветствовать вас. У нас!

Незнакомец скалит желтые неровные зубы. Ему смешно. Не разделяю его веселья:

— Послушайте, — нервно облизываю губы. Красно-коричневая пыль повсюду, даже скрипит на зубах. — Это какая-то ошибка. Мой муж богатый и влиятельный человек, если вам нужны деньги…

— Всё, всё! — отмахивается от меня, как от назойливой мухи. — Вам объяснят.