Шутка ли, я знала его всего несколько дней.

Впервые услышав о нём, я подумала, что Чёрный Барон едва ли не старик.

Как вышло, что он стал тем самым человеком, рядом с которым я чувствовала себя счастливее, чем когда-либо в жизни?

Ответа на этот вопрос было уже или ещё не сыскать, и я не хотела забивать себе голову этим.

«Самое время для „Уила“»

Теперь я понимала, почему он просил называть его полным именем. Не нужно было даже говорить — так его называла она, та, ради кого он готов был подхватить на рудниках дыхательную болезнь, а потом — служить тому, что даже ничего ему не обещал.

Дета.

Какой самонадеянной наглостью с моей стороны было назвать его Уилом тогда.

Как безоглядно он мне доверился, дав позволение на это.

Разве так доверяют чужим?

Вероятно, почувствовав мой взгляд, Монтейн обернулся, щурясь на солнце.

Отложив топор, он вытер со лба выступивший пот простецким жестом, просто рукой, и пошёл мне навстречу.

Я повисла на его шее, когда до дома ему оставалось не менее десяти шагов. Барон подхватил меня под спину, свободно и крепко прижимая к себе, и поцеловал медленно и нежно, совсем не невесомым утренним поцелуем.

— Не жалеешь, рыжик?

В нём не было ни следа вчерашней тяжёлой тоски и усталости. Казалось, он даже двигался свободнее и изящнее, точно так же как и я.

Вот только в отличие от меня, он не давился на вдохе одновременно от смеха и смущения.

— Как ты меня назвал?

— А как тебе нравится? — он чуть лукаво улыбнулся, пропуская между пальцами мои волосы. — Я не знаю. У меня никогда не было рыжеволосых подруг.

Это признание было одновременно таким странным и таким простым, что я невольно опустила взгляд, уставилась на его ключицы.

— Не знаю. Ты первый, кому это нравится.

— Приятно быть первым.

Намеренно у него получилась такая двусмысленность, или это было всего лишь случайностью, но я залилась краской снова.

— Ты очаровательно краснеешь, — он не дал мне спрятаться, тут же поднял моё лицо за подбородок и снова поцеловал.

На этот раз — коротко и властно, заставляя задыхаться уже от удовольствия.

Такой Монтейн нравился мне ещё больше.

Как знать, быть может, не только для меня прошедшая ночь изменила что-то безвозвратно?

Наконец, почувствовав себя на это хоть немного вправе, я погладила ладонями его грудь.

— Мне нужно…

Просить его отвернуться или уйти было глупо. Раздеться при нём я всё-таки робела.

Не после того, как он вчера…

Я понятия не имела о том, что полагается делать после, если мужчина не отвернулся и не ушёл, и Вильгельм… Уил в очередной раз пришёл мне на выручку.

— Идём.

Забыв про дрова, он взял меня за руку и потянул за собой к лесу.

Проводившая нас взглядом Красавица громко всхрапнула. Как мне показалось, с ироничным пониманием.

— Куда мы? Я даже не одета.

— Тут всё равно никого нет, — он пожал плечами коротко и беззаботно, не вспомнив о том, что и сам бросил рубашку.

Благо гадать мне пришлось недолго.

Прямо за узким пролеском обнаружилась река, глубокая, широкая и чистая.

Я с трудом подавила смех, ведь это было так логично: если есть деревня, значит, поблизости должна быть и проточная вода.

Лес на противоположном берегу был густым и тёмным, практически непролазным.

И правда, никого, кроме нас и рыбы.

— Давай помогу, — ладони барона уверенно легли на мои бёдра.

Не дожидаясь ответа, он потянул с меня рубашку, и я задохнулась от стыда и восторга, потому что стоял день. И тёплый ветерок так щекотно и будоражаще ласкал кожу.

— Я сама…

Он отвёл мои волосы в сторону, чтобы удобнее стало поцеловать в шею.

— Что, если мне просто нравится тебя раздевать?

Ещё один безыскусный вопрос, заставивший меня онеметь и как будто сдаться.

Спасаясь от этого непривычного ощущения, я шагнула к воде, попробовала её ногой, и, войдя по щиколотку, всё же вздрогнула, вспомнив о прошлом своём купании.

В этот раз ничего подобного не должно́ было повториться, да и барон был рядом со мной, но…

Монтейн толкнул меня на глубину мягко, но абсолютно безжалостно. Я коротко вскрикнула, стараясь держаться на воде, и тут же едва не опустила руки, потому что, обогнув меня со спины, он обнял совершенно по-хозяйски, положил ладонь мне на грудь и поцеловал в шею снова.

— Вильгельм…

Он замер, уже целуя меня в плечо, задержал губы на коже.

— Злишься, что я не разрешил в первый раз?

Вопрос был задан негромко, но настолько серьёзно, что я повернула голову, стараясь увидеть его хотя бы краем глаза.

— Нет. Я понимаю.

Монтейн кивнул, поцеловал снова, на этот раз в спину — не стал говорить глупостей и благодарить вслух.

Я же случайно задела ногой его ногу и немного откинулась назад, чтобы не мешать ему гладить мою грудь.

Это было приятно. Он весь был приятный, и пахло от него не потом и дрянным вином, а костром и солнцем.

— Не хочу, чтобы это заканчивалось, — я не жаловалась, просто поделилась пришедшей в голову мыслью.

Монтейн перехватил меня удобнее, потёрся носом о мою спину.

— Мы не сможем прятаться тут вечно. Да и оборону в случае чего здесь держать сложнее. В отличие от нас, это существо бессмертно. Оно может ждать хоть целую вечность, пока мы не состаримся или не сойдём с ума.

Он поймал губами мочку моего уха, словно говорил не о грозящем нам кошмаре, а о том, как именно мы будем готовить ужин.

Взглянуть ему в лицо после этого мне стало почти что жизненно необходимо, и я развела руками, с сожалением выбираясь из объятий и разворачиваясь к нему.

— Ты совсем его не боишься?

Это не могло быть правдой. Просто не могло.

Барон тряхнул головой, отфыркиваясь от воды.

— Не то, чтобы не боюсь. К таким, как он, невозможно относиться без опаски. Но с ними можно договориться. Или напугать. Он просто существо, Мелли. Не такое, как ты или я. Или братья Керн, которые родились такими, какие есть. Он — что-то… Кто-то иного порядка. Ты ведь не станешь бояться кошку, потому что она съела мышь.

Я содрогнулась от одной этой мысли, и, пытаясь взять себя в руки, начала грести шире.

— Это не кошка. И не мышь. Он