– Сейчас вы сможете говорить, – сказал он после короткой заминки. – Но прошу вас. Постарайтесь обойтись без оскорблений. Хорошо?

Ярость в глазах отца вспыхнула еще ярче и жарче. Ох, сдается, он вряд ли исполнит просьбу Дагмера.

– Предупреждаю по-хорошему. – Голос Дагмера заледенел, в нем отчетливо послышалась сталь. – Лишь одно ругательное слово в адрес Хельги – и дальнейший разговор пройдет по моим правилам. Вот только вам это очень сильно не понравится. Ясно?

Отец угрозе не внял. Он продолжал смотреть на Дагмера с животным бешенством.

– Ну что же, я все-таки попробую.

Дагмер покачал головой, явно сомневаясь в успехе своей затеи. Нервно потер ладони, затем быстрым движением скинул одну ниточку заклинания с моего отца.

– Ты!.. – отчаянно взвыл тот. – Освободи меня, немедленно! Представить себе не можешь, что я с тобой сделаю! С тобой и с этой гулящей…

Дагмер поморщился и таким же неуловимым движением накинул нитку чар обратно.

Отец замер, широко раззявив в оборвавшемся крике рот. В его груди опять что-то страшно заклекотало в немом гневе.

– Хельга, – не глядя на меня, обронил Дагмер. – Наверное, тебе будет неприятно видеть то, что сейчас произойдет. Но я не вижу иного способа успокоить твоего отца и наконец-то добиться от него внятных ответов на свои вопросы. В таком состоянии он на диалог точно не способен. Мне придется прибегнуть к ментальной магии.

– Делай, что должно, – глухо отозвалась я.

– Спасибо, – сухо поблагодарил меня Дагмер. – Я знал, что ты поймешь. Выйти тебе не предлагаю. Более того – буду категорически против. Не нравится мне этот дом. Предпочитаю, чтобы ты была на моих глазах.

– Понимаю, – еще тише сказала я. Помолчала немного и честно призналась: – Мне тут тоже не нравится.

– Будет лучше, если ты отвернешься и не станешь смотреть.

На этот раз я ничего ему не ответила. Но и выполнять его настойчивое пожелание не стала. Так и осталась стоять, внимательно наблюдая за происходящим.

Дагмер коротко глянул на меня через плечо. Недовольно цокнул языком, но настаивать на своем не стал. Опять все свое внимание сосредоточил на моем отце, который был надежно спеленат заклинанием.

– Итак, господин Биглс, – проговорил мягко. – Видит небо, я хотел обойтись без этого. Но вы не оставили мне выбора.

Впервые в глазах отца сквозь мутную пелену злобы промелькнуло слабое подобие какого-то иного чувства. Наверное, что-то вроде растерянности. Но не страха.

– Сейчас вы начнете отвечать на мои вопросы.

Дагмер шагнул к надежно спеленатому чарами отцу.

– И скажете мне всю правду, желаете того или нет.

Дагмер приложил ладонь к его лбу. Отец в тот же миг задергался так сильно в магических оковах, как будто они жгли его огнем.

– Не сопротивляйтесь, – холодно посоветовал ему Дагмер. – Иначе будет больно.

Отец хрипло зарычал. Из его рта полетела белая пена бешенства, глаза стали черными из-за неестественно расширенных зрачков.

– О, так вот от кого ты унаследовала устойчивость к ментальной магии, – с едва уловимым изумлением проговорил Дагмер. – Не от матери, а от отца. Но любой блок возможно сломить.

Я не выдержала и на короткий миг все-таки отвела взгляд. Нет, мне не было жалко отца. Но было неприятно смотреть на то, как отчаянно он рвется из колдовских пут.

Разделся слабый хлопок, и я не выдержала мук любопытства. Вновь посмотрела на происходящее.

Отец обмяк в кресле, как будто потеряв сознание. Однако его грудь вздымалась часто и сильно, а лицо уже не было искажено ненавистью, страшной в своей слепоте и мощи. Более того, и взгляд стал осмысленным, а не тупым в бессильной ярости.

– Попробуем еще раз.

Дагмер повыше засучил рукава рубашки. Привычным движением опять скинул с отца несколько ниток заклинания.

– Господин Биглс, – повторил ровно. – Вы меня слышите?

Я думала, что приступ бешенства повторится. Что мой отец вновь забьется в припадке, изрыгая из себя все новые и новые порции отборнейшей брани. Но ошибалась. Он несколько раз моргнул и очень тихо сказал:

– Да, слышу.

– Отлично. – Дагмер позволил себе короткую сухую усмешку. – Вы узнаете свою дочь?

Отец глянул на меня. Я заранее напряглась, ожидая, что он не выдержит и все-таки выплюнет в мой адрес какое-нибудь оскорбление. Но он просто сказал:

– Конечно

– Не желаете извиниться перед ней? – поинтересовался Дагмер. – За все то, что высказали в ее адрес?

На этот раз отец промолчал. Лишь отрицательно мотнул головой.

Впрочем, ничего удивительного. За всю свою жизнь я не припомню ни единого случая, чтобы отец когда-нибудь признавал свою вину, даже если она была неоспоримой. Однажды меня почти на целые сутки в наказание заперли в темной тесной кладовке, когда отец потерял любимый и очень дорогой перстень с крупным черным агатом. По какой-то причине он решил, что я взяла его без спроса и куда-то задевала по малолетству. Я рыдала и убеждала его, что это неправда. Что я никогда в жизни не сделала бы так. Но все без толку. К сожалению, мать была в гостях у какой-то дальней родственницы, поэтому не смогла прийти ко мне на выручку. И все время до ее возвращения я провела в душной комнатенке. Отец запретил слугам кормить меня, считая, что так я быстрее признаюсь в содеянном.

Мне повезло, что матушка как будто почувствовала неладное и вернулась гораздо раньше запланированного. Иначе и без того печальное происшествие могло бы закончиться совсем грустно для меня.

Ох, ну и скандал же тогда произошел! Впервые в жизни матушка осмелилась повысить голос на мужа. Я слышала, как она кричала на него, не стесняясь в выражениях. Потому что неделей раньше, как выяснилось, отец сам проиграл этот перстень в карточной игре. Правда, при