Во дворце он отпустил своё сопровождение, но вместо тренировочного зала отправился в главное крыло, где принимают иностранных гостей. Охраны там было больше, чем обычно, но не больше, чем в других коридорах. Чтобы не терять время на догадки, Чонсок решил спросить у отца лично. Судя по времени, Повелитель должен быть в кабинете.

Знакомое и не очень любимое крыло, где большую часть времени проводил Повелитель Азуриана, встретило его усиленной охраной. Танэри и гвардейцы… Чонсок терялся в догадках, но упорно шел дальше. Возле самых дверей в кабинет отца стояло несколько человек в длинных темно-синих мантиях. Данхне замер, сердце застучало чаще… Маги королевства? Здесь кто-то из Иллинуи? Один из сопровождающих таинственного гостя был с серебристыми волосами.

— Не может быть… — сдавленно прошептал Чонсок и неуверенно сделал несколько шагов навстречу. Но чем ближе подходил, тем больше было сомнений в собственном рассудке, и чем меньше шансов на ошибку. Он видел… — Фенрис… — выдохнул его имя данхне и побежал.

Браслеты магов стали посохами, и лишь Фенрис остался стоять ровно и невозмутимо, хотя линии на его руке вспыхнули ярче, а глаза замерли на потенциальной угрозе, приковывая ледяным предупреждением. Гвардейцы и танэри поспешили заслонить данхне.

— Отставить! — скомандовал Чонсок. — Пропустите!

Гвардейцы и танэри непонимающе переглянулись, но нехотя отступили, оружие не прятали. Фенрис чуть повернул голову, мимолетно бросая взгляд на других магов — они убрали посохи и вернулись на прежнее место, лишь глазами следя за приближением взволнованного азура.

— Фенрис… — повторил Чонсок, останавливаясь недалеко от эльфа. — Ты жив… Невероятно… Они пощадили тебя…

Недоумение лишь на доли секунды промелькнуло во взгляде эльфа, но сразу же сменилось холодной отстраненностью.

— Я вас знаю? — спокойно спросил Фенрис.

Чонсок жадно всматривался в острые черты лица кайнарис и не мог поверить в реальность происходящего. Он, Фенрис, стоит, здесь и сейчас, как живое напоминание, что всё, что было, было по-настоящему. Что в его, Чонсока, жизни была Тэруми, ведь этот эльф был частью их пути, их надежды… Так много всего хотелось спросить, вспомнить, заново пережить с человеком, что был какое-то время его прошлым… самым лучшим прошлым.

Хотел спросить, но не мог… Это больше не тот Фенрис, что смеялся с ним над шутками Тэруми, что дрался рядом, что мечтал и планировал, что вел за собой…

— Ты не помнишь… — горько прошептал Чонсок дрогнувшим голосом, чувствуя, как от охватившей душевной боли становится труднее дышать. — Ты ничего не помнишь… даже её…

Что-то ответить эльф не успел. Дверь открылась, и вышел пожилой мужчина. Длинное черное одеяние, похожее на мантию магов, с левой стороны было украшено золотистой вышивкой: четыре горизонтальные полосы располагались внутри круга, а сверху круга установлена корона. Чонсок после возвращения изучал символику и структуру Башни королевства, поэтому точно знал, что этот знак обозначает. Четыре линии — четыре стихии магии, круг, обозначающий самую сильную и редкую магию — магию духа, и корона, как символ Инквизитора, человека, который служит во благо остальных и стоит на защите всего королевства и Короля. У кайнарис и ищеек вместо короны над кругом и линиями были вышиты перекрещенные мечи, как символ силы и опоры Инквизитора. И у всех без исключения магов на плече было выжжено простое клеймо Башни: четыре стихии, окольцованные магией духа.

— Данхне Лим, — поприветствовал его Инквизитор.

Слова, сказанные довольно вежливым и почтительным тоном, показались Чонсоку пощечиной. Этот человек отдал приказ… из-за него… Если бы его люди не помогли… их бы не нашли… Всё было бы по-другому… В этот момент данхне ненавидел Инквизитора даже сильнее, чем собственного отца.

Почувствовав, а может, просто увидев в глазах Чонсока жгучую ненависть, Фенрис непроизвольно дернулся, заслоняя собой Инквизитора. Ярость захватила Чонсока, вытесняя здравый смысл.

— Как ты можешь защищать его?! — закричал Чонсок, подскакивая и хватая эльфа за грудки.

Маги бросились в защиту, пришли в движение и танэри, сразу же оттесняя своего данхне от ошеломленного эльфа.

— Он всё отобрал у тебя! — продолжил кричать Чонсок, смотря только на Фенриса. — Он убил Лайю! Ты не можешь просто взять и забыть! Ты любил её! Разве можно это забыть?!

Показавшийся Повелитель отдал молчаливый приказ и сопротивляющегося данхне поспешили увести прочь. Инквизитор лишь кивнул на прощание Повелителю и отправился по коридору дальше, собираясь покинуть дворец. Кайнарис ушли следом.

Гневные крики данхне Лим ещё долго эхом доносились до Инквизитора и его свиты.

* * *

г. Трекания, королевство Иллинуя

— Ничего подозрительного не обнаружила, — сообщила Лайе вернувшаяся Тэруми. — Никаких следов Инквизиции. Из дома за всё время выходил и входил какой-то пожилой азур. Вид был суетливый, но не напуганный и не настороженный.

— Мирк, — с улыбкой пояснила Лайя и потянула за собой Тэруми.

— Может, для верности, я подожду тебя в стороне, чтобы не схватили сразу обеих? — предложила Тэруми.

— Если Мирк всё ещё там, то их убежище не раскрыли, — отмахнулась от неё Лайя, не желая омрачать лишними тревогами радость встречи с прошлым, в котором эти люди были вместе с её Фенрисом.

— Твой восторг и ожидание чуда меня пугают, — ворчливо буркнула Тэруми. — Уж не думаешь ли ты, что сам Фенрис тебя там встретит?

— Ай… иди ты, — бросила ей Лайя и постучала условным знаком в дверь.

Тэруми всё ж отошла чуть в сторону, скрываясь за углом дома, и достала оружие.

Дверь медленно приоткрылась. Лайя замерла, на миг потеряв дар речи. Непрошенные слезы подступили к глазам, вызывая резь.

— Фенрис?.. — тихо спросила она.

— Нет, конечно, его здесь нет, — едва слышно прошептал мужчина, догадываясь, что именно хотела спросить гостья, и строго нахмурился.

— Простите, Грегори, я просто не ожидала… я… — Лайя уже пришла в себя, хоть бледность ещё не оставила лицо.

— Заходи. — Солдат открыл дверь шире, пропуская девушку. — Одна?

Лайя махнула рукой Тэруми, и азурианка ловко юркнула внутрь дома. Когда дверь за ними закрылась, наступила неловкая пауза, где Лайя не знала, с чего начать разговор, а Тэруми настороженно осматривалась, при этом незаметно следила и за руками мужчины.

— Как раз к обеду, — вдруг радушно сказал Грегори, улавливая смущение, и сделал приглашающий жест в сторону гостиной. — Но обувь