— Если вы покончили со своими философскими изысканиями, лорд Эмильтон, то мы можем завершить беседу, — перебивает его Рэйнхарт.

Отвожу взгляд, подыгрывая самоуверенности Эмильена. Пусть думает, что я испугалась. Мне будет проще, если враг будет уверен в своём успехе.

Эмильтон какое-то время мешкает, затем поднимается, забирая со стола бумаги и свою трость.

— Да, господа, пожалуй, мы закончили.

Он старается вести себя расслабленно и самоуверенно, но некоторая резкость движений выдаёт его раздражение. Возможно, какие-то из моих предположений верны, и сегодня для Эмильена что-то пошло не по плану.

— Лорд Орнуа, мне бы ещё забрать сегодняшние отчёты, — первым нарушает молчание Атанье, когда за Эмильтоном закрывается дверь.

— Конечно, пройдёмте в мой кабинет. Леди Милс, вас я тоже прошу пройти со мной, допрос окончен.

В кабинете Рэйнхарт тихо переговаривается с заместителем и отдаёт ему бумаги, а я сажусь в мягкое кресло и любуюсь огненными бликами, которые расползаются по уютному полумраку комнаты из догорающего камина.

Когда Атанье покидает нас, Рэйнахрт подходит ко мне и выжидательно протягивает руку.

— Что? — поднимаю взгляд.

— Записки, которые вам передали другие лорды.

Ах, записочки… разумеется, Атанье не мог не поделиться со своим шефом наблюдениями. Надо же, какой внимательный.

— Они не имеют отношения к делу, милорд.

— Это мне решать, леди Милс, — настойчиво и довольно строго.

Пожимаю плечами и вытаскиваю из кармана несколько скомканных записок. Вкладываю их в ладонь Рэйнхарта.

— Вот, милорд, — наблюдаю, как он нетерпеливо их разворачивает и по очереди читает. — Можете сходить на свидания вместо меня.

Резко сжимает записки в кулак, молча подходит к камину и выбрасывает в огонь.

Я жду, что он обернётся и объяснится, но Рэйнхарт просто продолжает стоять ко мне спиной, наблюдая за тем, как догорает бумага.

Рассматриваю его напряжённые плечи и руки, сжатые в кулаки.

— А если бы я… если бы я пригласил тебя на свидание? — тихо.

— Это было бы ненастоящее свидание. Свидание женатого мужчины и «ниорли»… Вы снова предлагаете мне стать вашей любовницей.

Молчит. Замер и не отрывает взгляда от огня.

Если бы я наступила на горло своим принципам, заткнула подальше собственную совесть и перестала бы себе врать о том, что готова иметь ребёнка от некоего абстрактного мужчины, то попробовала бы рассказать Рэйнхарту о своих планах на будущее и предложила бы сделку — постель в обмен на возможность носить под сердцем его ребёнка. Только сомневаюсь, что ему нужен бастард… пусть даже и где-то в далёком прибрежном городе.

— А с ним… всё ещё хочешь быть с ним? — прерывает молчание.

— С кем? — рассеянно.

— С Эмильеном.

— Вы, милорд, слишком рьяно верите чужим сплетням обо мне…

— Верю? — выдыхает с мрачной усмешкой. — Я никому не верю, Лоривьева. Я делаю выводы лишь из того, что вижу.

Шагает к стеллажу, где что-то достаёт из маленького ящичка, а когда подходит ко мне, то протягивает сильно мятый конверт:

— Возможно, ты забыла…

Растерянно забираю его, открываю, и мне в руки выскальзывают серёжки… те самые серёжки со звёздчатыми сапфирами, которые с меня в карете снял Эмильен Эмильтон.

В прилагаемой записке изящным почерком выведены несколько строк:

'Лорд Орнуа, прошу, не ищите со мной встреч! Я встретила другого, того, с кем хочу быть всей душой и сердцем!

Лоривьева Милс'

— Мне казалось, я заслуживал хотя бы минимальных объяснений в личном разговоре, а не твоего малодушного побега и короткой записки с признанием в чувствах к другому мужчине, — зло и сквозь сжатые зубы.

— Что касается минимальных разъяснений в личном разговоре, милорд… которых вы, безусловно, заслуживали… то, возможно, вам стоило бы допросить своих слуг о том утре, когда я «малодушно сбежала» из вашего гостеприимного особняка! Вот только мой вам совет — допрашивайте с пристрастием и сделайте это в отсутствие дома обеих леди Орнуа!

— Хорошо, Лоривьева, — неожиданно быстро соглашается, хотя и продолжает препарировать меня антрацитовым взглядом.

— И перестаньте так на меня смотреть! Я не писала этого… — швыряю письмо на столик.

— Вы не помните, кому и что писали? — язвительно.

Ясно. С ним нужно иначе.

Прохожу мимо искрящегося обер-прокурора, сажусь за его стол и подтягиваю к себе чистый лист.

'Лорд Орнуа, как вы можете заметить, мой почерк далёк от идеала ввиду некоторых сложностей с моим домашним образованием, так что при всём желании, я не смогла бы вывести для вас тех изящных строк.

Но в связи с вашим недоверием ко мне лично, готова предоставить для сравнения записи, которые я веду в своей учётной хозяйственной книге, дабы вы не решили, что в данный момент, я пытаюсь подделать собственный почерк.

Лоривьева Милс'

Едва ставлю точку, Рэйнхарт вытягивает лист из-под моих пальцев и сравнивает записи, почерка в которых очевиднейшим образом не совпадают.

— Мне не нужны другие доказательства, Лоривьева, и я не думаю, что ты стала бы сейчас подделывать почерк, — тихо и немного растерянно. — Но у меня теперь слишком много вопросов. Объясни, как в письме оказались твои серьги?

— Об этом я и хотела поговорить! Лорд Эмильтон снял их в карете, когда я была… в общем, ещё во дворце я почувствовала себя…

В дверь стучат и Рэйнхарт недовольно направляется к ним, чтобы открыть.

— Милорд, хвала наисвятейшим, что я застал вас в управлении, — говорящего я не вижу, так как он остаётся с той стороны приоткрытой двери, но отчётливо слышу его запыхавшийся голос. — Лорда Керна пытались отравить.

— Жив?

— Пока что жив, но целители не дают гарантий. В Управлении Правопорядком сейчас нет никого из лордов, и если поторопиться, то можно успеть взять свидетельские показания раньше, чем это сделают другие.

— Хорошо. Спускайся, подведи карету к западному выходу и жди меня.

— Будет сделано, милорд.

Значит, на долгие разъяснения у нас не осталось времени. Поднимаюсь и сама подхожу к Рэйнхарту. Мне нужно всё его внимание и спокойный обстоятельный разговор. Объяснять что-то быстро и на ходу я уже пробовала, и это так не работает.

— Прости, — его разочарованный и немного виноватый взгляд.

— Пустяки. Мы можем поговорить позже, раз уж теперь вы готовы меня слушать.

Рэйнхарт распахивает передо мной дверь, выпуская из кабинета, запирает всё аж на три замка и, слегка касаясь