— Не соглашайтесь! Не доставляет ведь удовольствия находиться рядом с тем, кто насквозь видит вашу скользкую иждивенческую натуру? — насмешливо проговорил Инро, неторопливо обойдя меня кругом и смерив липким взглядом. — Вы снова заходили в гости к моей дорогой тётушке? Зачем же? Рассчитывали присосаться к её состоянию? Склонить к себе? Урвать часть наследства, которое полагается её кровным родственникам?..

Ох, ну кто бы сомневался.

— Вы говорите о госпоже Изанне так, словно она уже покинула нас, — заметила я. — Вам следует постыдиться. Она заменила мне мать. Всё, что было моим, я забрала, а чужого не нужно. Вам советую руководствоваться этим же принципом.

— Хм-м… — протянул Инро, и выражение его лица несколько изменилось. — Мы, помнится, заводили с вами эту беседу… Вы всегда можете прийти ко мне, если нужда одолеет. Я не только щедр, но и ласков…

На последних словах он нагнулся ко мне, почти касаясь губами уха, и голос его стал хрипловатым.

Я не шелохнулась. С трудом подавила дрожь отвращения.

Это не впервые. Не впервые с ухода Джера он позволяет себе подобное. Инро никогда не скрывал влечения ко мне, как и жадности до чужого состояния. Это его стремление владеть чужим, этот постоянный взгляд в сторону чужого заложен ещё со времён застарелого внутрисемейного раздора, тянущегося через долгие годы. Я знаю о нём лишь в общих чертах, но смысл более чем понятен.

— Вам не с чего быть щедрым. Иначе бы вы не мечтали о здешних серебряных бабочках и обо всём, что к ним прилагается. Да и в любом случае, за большие деньги или не очень — нет! Хоть и не с первого раза, но всё же поймите и осознайте это коротенькое слово. Нет!

Инро отстранился. На его скулах вздулись желваки.

Определённо семейное сходство во внешности у них с Джером есть. Как же иначе? Кузены.

— Я советую вам отныне крепче задуматься о своей судьбе, — сказал Инро. — И о судьбе сестры в особенности.

— О чём вы? — нахмурилась я.

— Об осторожности.

— Вы мне угрожаете?

Это что-то новое. Раньше до подобного он не доходил.

— Инро! Оставь гостью в покое, будь любезен. Ты сам в гостях, а не у себя дома, — раздался строгий возглас.

Инро вскинул брови.

— Дорогая Джия! — на удивление тепло улыбнулся он. — Рад тебя увидеть! Я как раз хотел с тобой говорить, но ты была занята…

— Мы поговорим. Но завтра. Сейчас вечер, иди отдыхать, дорогой кузен. Яра, пойдём со мной.

Я слушала их диалог, затаив дыхание. Инро помрачнел, но всё же он коротко поклонился Джии и, не удостоив меня взглядом напоследок, ушёл прочь по коридору.

Джия кивнула мне, и я пошла за ней.

— Он угрожал тебе? — спросила она.

Я замялась и не сразу ответила.

— Его слова можно толковать двояко.

Золовка привела меня в свои покои и гостеприимным жестом предложила занять плетёное кресло.

Я любила Поместье Серебряных Бабочек. Что ни деталь, то произведение искусства. Казалось, всё здесь соткано из воздуха, хотя стены и колонны были совсем обычными, каменными. Террасы были обширными, окна — неизменно распахнутыми. Тёплый ветер играл лёгкими занавесками, цветы и деревья в кадках в ответ шелестели листьями. С утра до заката огромный дом был залит солнцем, а полнолунными ночами — белым серебром.

Жаль. Больше мне здесь не место.

Джия устроилась напротив меня. Как и я, она была в трауре. Чёрный цвет по-особенному оттенял её холодную красоту. Как и её брат, Джия была довольно высокой, и черты её лица были твёрдыми и острыми. От взгляда тёмных глаз, казалось, ничто не могло укрыться, он пригвождал к месту и не позволял ускользнуть в тень.

— Я давно хотела поговорить с тобой, — сказала она, сжав в руке край кружевной мантильи.

— Слушаю.

Джия отвела взгляд.

— Должно быть, ты заметила… Дела в поместье идут не очень хорошо. Я стараюсь, как могу. Мама уже не в состоянии держать его, как прежде. Прошу извинить за дурные новости, но у нас больше нет возможности оплачивать обучение Аурики. Прости. Отныне это твоя забота.

Я потрясённо выдохнула.

Нет, я… я в глубине души понимала, что рано или поздно эта новость настигла бы меня. Я чувствовала неловкость, когда в своё время госпожа Изанна сама предложила взять на себя эти расходы. Чувствовала, что мы с сестрой не имеем права на такой щедрый жест. И вот… да.

— Не волнуйся, мы не будем отзывать задаток за следующий семестр! — продолжила Джия, заметив выражение моего лица. — У тебя будет время подумать, что делать дальше. Прошу, не обижайся. Это вынужденно. Ты по-прежнему часть нашей семьи, ты по-прежнему для нас родная.

— Я понимаю. Спасибо за то, что сделали для меня и Аурики. Я очень благодарна.

Джия тогда была одной из тех, кто настаивал, чтобы целитель проверил и огласил публично, кто же отец моего ребёнка. С тех пор многое произошло, но почему это вспомнилось именно сейчас?

— И ещё, — продолжила золовка. — Я всё слышала. Ваш разговор с Инро. Его слова нельзя трактовать двояко, как ты выразилась. Он угрожал тебе. Я прошу тебя больше не приближаться к нашему дому. Я не хочу, чтобы тебе навредили или обвинили в чём-то… ужасном.

— Например? В чём?

— Мало ли в чём, — туманно ответила Джия. — На это у многих людей весьма богатая фантазия. Видишь ли, не один только Инро считает тебя чужой. Ты просто этого не замечаешь, потому что не живёшь здесь.

— Я догадываюсь. Но не понимаю, чем же я мешаю? Я ни на что не претендую.

— Это знаем мы. Но всё может измениться в любой момент. Поэтому не подставляй себя. По понятным причинам я выстою, ты же — нет. Тебе также нельзя навещать матушку. Её состояние может сделать её инструментом в чужих руках. Как и тебя. Клевета, оговор… Чувствуешь, как при желании всё можно обставить? Не обижайся, прошу. Я просто не хочу, чтобы ты попала под раздачу в этой грызне, которая вот-вот назревает. У меня просто слов нет, насколько это мерзко, и зла не хватает.

Вид у Джии был унылый. Не похоже, чтобы она лукавила или увиливала от прямого ответа — я неплохо её знала. Но всё же я не могла сказать и