Я смотрела на Аурику и невольно вспоминала себя в её возрасте. Внешне мы с ней очень похожи. У неё такие же зелёные глаза и светлые, чуть рыжеватые волосы. Она в бежевом форменном платье с кружевным воротничком и с белой лентой в косе. Лёгкая и непосредственная.

Пусть так будет всегда.

И как хорошо, что она не заговорила о метке оборотня на моём теле. Хотя я видела, как сильно её подмывало это сделать!

Нет.

Как бы там ни было, как бы ни желала того Аурика, я не стану искать его. Наши пути разошлись. Я старалась забыть его облик и его голос, и, кажется, мне это удавалось. Но пронзительные голубые глаза не шли из головы. Их я запомнила на всю жизнь. Они были полны огня и нежности одновременно…

Но полно!

Эта неуправляемая зверюга умудрилась в своё время спланировать моё похищение, да так, что нас не могли найти несколько дней, и, несмотря на моё сопротивление, укусила меня за плечо, причём через одежду и в человеческой форме. Так в их племени принято помечать истинных, как он соизволил объяснить.

К тому времени я уже была беременна, и все в семье об этом знали. Однако после того, как волк меня вернул и ушёл, родня мужа раскрылась с неожиданной стороны. Все внезапно засомневались, а от Джера ли я забеременела? Может, моя интрижка с оборотнем оказалась куда серьёзнее⁈ Может, мы с ним были знакомы раньше и ближе⁈

Право, такой униженной я себя не чувствовала ни до, ни после произошедшего. От оскорбительного целительского осмотра меня спасло лишь ярое заступничество мужа и свекрови — они были единственными, кто мне поверил и перед кем не пришлось оправдываться, давясь слезами. Надо ли говорить, что отношения между мной и родственниками Джера, прежде тёплые, стали натянутыми?

Это истинная причина, почему Аурика так их невзлюбила. Да и я так и не смогла их простить до конца. По моему доброму имени тогда прошлись все, кому не лень.

Но главное, что мне верил Джер. Большего и не требовалось.

А в поместье Серебряных Бабочек — так называлось родовое гнездо рода Вайли — царила сдержанная сухая тишина. Слуги поговаривали, что хозяйка вовсе лишилась рассудка. Они были не вполне правы. Со стороны действительно могло так показаться, ибо она была необычайно молчалива, бледна и замкнута. Дни и вечера напролёт она сидела, укрытая одеялом, на заросшей плющом и вьюнками террасе и бездумно всматривалась в гущу сада. Вдобавок к прочему она почти ничего не ела.

Однако же, несмотря на сумрачное состояние, хозяйка — она же моя свекровь, она же госпожа Изанна — как-то продолжала управлять поместьем.

На резном столике стоял чайник из тончайшего фарфора — солнечные лучи пронизывали его насквозь, и белые его стенки отливали чайным золотом.

Сам же чай медленно остывал, нетронутый.

— Девочка моя, ты не думала выйти замуж снова?

Как обычно, мы сидели молча. Я держала в своей руке прохладную узкую ладонь свекрови.

Молчание прервалось неожиданно, и я непроизвольно сжала тонкие хрупкие пальцы.

— Не думала, — сказала я. — Я должна закончить Академию. Да и не знаю, смогу ли…

Госпожа Изанна прикрыла тёмные глаза, и я содрогнулась. Как сильно она постарела, исхудала… И тёмно-русые пряди, выбившиеся из-под чёрного платка, стали совсем седыми.

— Жить нужно дальше, Яра, — тихо сказала она. — У меня уже не получится, а ты ещё сможешь. Не губи себя под этим чёрным тряпьём. Все сроки приличия давно вышли.

Я не знала, что и говорить.

Кое в чём слуги были правы. А именно в том, что временами хозяйку охватывали истерические припадки, и тогда весь дом замирал в ужасе. Она рыдала, завывала, заламывала руки и проклинала всех повинных в смерти сына. Когда припадок затягивался, она начинала видеть предателей памяти Джера буквально в каждом, и кара настигала немедля. Все обитатели дома, и прислуга в том числе, неизменно ходили в чёрном, чтобы не приведите боги не разгневать госпожу Изанну. Скорбь и страх крепко обосновались в поместье, и серебряные бабочки, живущие в его саду, впитали их в свои лёгкие крылья.

Я и сама из раза в раз боялась попасть свекрови под горячую руку. Обучение Аурики было целиком и полностью в руках госпожи Изанны. Это было жестом её доброй воли и её любезностью. В любой момент она могла лишить нас этого. Поэтому всякий раз советую сестре помалкивать и не накликивать неприятности на наши головы.

И я не знаю, как реагировать на слова свекрови.

— Пока я не думала об этом. Сначала нужно отучиться, а дальше будет видно, — осторожно ответила я.

Госпожа Изанна лишь странно усмехнулась.

— Ты ведь до сих пор любишь моего сына? — спросила она.

— Люблю. Очень, — без раздумий ответила я.

Госпожа Изанна высвободила руку из моей ладони и зябко натянула одеяло по самые плечи.

— Мертвецам не нужны ни любовь, ни верность. Если бы было иначе, жизнь покинула бы этот мир.

— Но вы…

— Мне тоже не нужно ни то, ни другое.

«Но ведь вы живая!» — хотела сказать я, но прикусила язык.

Я тоже живая.

— Госпожа Анаяра! Я уж и не рассчитывал на столь приятную и неожиданную встречу!

Я остановилась, как вкопанная.

Солнце уже стремилось к западу, тени удлинялись, и я спешила домой. Можно было проигнорировать и просто уйти, не глядя по сторонам, но я знала точно — если промолчать и сбежать, нападки продолжатся. Нужно давать отпор.

— Не соглашусь, что встреча приятная.

Меня всегда удивляло, как в некоторых мужчинах умудряются уживаться одновременно и презрение, и похоть. Эту загадку в себе таил кузен Джера, Инро Вайли. Не скрывая своих намерений, он открыто претендовал на место Джера в Поместье Серебряных Бабочек, так как, по его словам, наследовать поместье должен мужчина. И это при живой хозяйке и её дочери Джии, законной наследнице, сестре моего мужа! Инро был молод — двадцать два года. На четыре года младше меня. Он искренне старался соблюдать приличия, однако с каждым разом это у него получалось всё хуже. Жадность и нетерпение с возрастом всё крепли. И я подозреваю (точнее, почти наверняка знаю), что подкреплялось это всё извне, не без помощи других людей, преисполненных собственных интересов.

В последний раз мы с ним сталкивались достаточно давно. Судя по всему, добиться своего ему до сих