И что получила? Полный вагон унижения и самый эпичный отшив, какой себе только можно было представить. И кто я после этого?

Мимо меня прошла девушка в белой майке, на которой красовалась ярко-малиновая надпись:

ТЫ ДУРА!

Я нервно рассмеялась. В точку! Я дура. Которая вот-вот разревется. Прямо на улице. Или в метро. До дома я явно не додержусь.

Что же делать?

Я в отчаянии огляделась по сторонам. Мне кровь из носу надо было найти какое-то уединённое место, где можно было бы поплакать без лишних свидетелей.

Но где его отыщешь?

Меня окружал бесконечный ряд кафе, офисов, магазинов… Всё не то!

Внезапно взгляд упал на противоположную сторону дороги. Оттуда на меня смотрела бронзовая табличка, на которой витиеватыми буквами было выведено: "Музей древностей".

Да! То, что нужно! В полдень там вряд ли будет много народу.

Недолго думая, я метнулась к подземному переходу и принялась торопливо спускаться по частично щербатым ступенькам. Едва не навернулась, зацепившись носом лодочки на какой-то выступ.

— Эй, девушка, осторожно! — пожилой, лысоватый мужчина схватил меня за локоть, предотвратив падение.

Но я лишь коротко кивнула в благодарность и понеслась дальше. В рекордное время пересекла переход, буквально взлетела по ступенькам наверх, в несколько секунд преодолела последние двадцать метров и остановилась у тяжелой, деревянной двери. Чуть отдышалась, взялась за чугунную ручку и толкнула дверь вперед.

Она поддалась не сразу, словно желая убедиться в том, что я на самом деле хочу войти. Потом, словно нехотя, с тихим, похожим на кряхтение больного ревматизмом дедушки скрипом отворилась, и я прошмыгнула внутрь.

Меня мгновенно окутал приятный, прохладный полумрак. От резкого перехода с залитой ярким солнцем улицы мои глаза на несколько секунд ослепли. Я поморгала и, привыкнув к полутьме, двинулась вперед по довольно узкому проходу, тускло освещенному античными светильниками.

Тут пахло стариной, даже какой-то тайной. И тут было так тихо… Казалось, что весь мир с его хаосом, суетой, шумом, гамом и даже переживаниями остался за пределами этой тяжелой, толстой двери. Я даже на секунду забыла о своих горестях.

Впереди замаячила небольшая будка, на которой было написано: "Касса".

Подойдя к ней, я тихо постучала в закрытое окошко. Оттуда послышалось:

— Минутку, сейчас открою.

— Не проблема, я подожду, — громко ответила я и, отойдя от будки, принялась осматриваться по сторонам.

На стене висела лишь одна афиша:

ВЫСТАВКА "НЕИЗВЕДАННЫЕ МИРЫ"

(редкие артефакты, собранные из различных экспедиций)

Всего месяц в Москве!

Этот месяц истекал как раз сегодня.

Замок окошка глухо щелкнул. Я резко обернулась.

— Я тут, — позвал меня чуть хриплый старушечий голос.

— Здравствуйте! — я подошла к будке. — Один билет на выставку. Ах да… — Я принялась лихорадочно рыться в сумочке. — У меня, если что, есть студенческий.

Старушка-кассирша, такая же древняя, как и экспонаты музея, — судя по густой сеточке морщин, испещрявших ее худенькое личико и делавших его похожим на изюм — с удивлением уставилась на меня.

— Ух ты, — проскрипела она и внезапно улыбнулась. — Нечасто к нам захаживает молодежь. Да и не молодежь тоже. Никого больше не интересуют древности… Все живут сегодняшним днём. Технологии, интернет, прогресс… — Она с сожалением вздохнула.

— Меня интересуют! — с энтузиазмом воскликнула я. — Еще как интересуют!

— Тогда с тебя сто рублей, девонька…

Касса зажужжала, выплёвывая чек.

Прям как в старых магазинах. Сюда прогресс явно не дошел…

— Проходи, вон туда, — старушка наполовину высунулась из окошка и указала рукой направление. — Вторая дверь справа. Там будет написано "Выставочный зал". Как закончишь, спокойно выходи. Я, наверное, на обед уйду.

— А вы не боитесь оставлять без присмотра… всё это? — я сделала неопределённый жест рукой.

— А чего бояться-то? — рассмеялась кассирша. — Что тут брать? А на экспонатах всё равно установлена сигнализация. Так что не переживай. Приятного времяпрепровождения, девочка!

Старушка приветливо кивнула мне, и окошко вновь захлопнулось. Я удивлённо пожала плечами и двинулась в указанном направлении.

Действительно, словно в прошлое попала.

Бабушка часто рассказывала мне, что, когда она была девочкой, даже входные двери порой не запирались, и соседи ходили друг к другу в гости. И никто не боялся, что кто-то что-то украдет.

Дойдя до нужной двери, я чуть помедлила. Я всегда испытывала некое благоговение, даже трепет, когда входила в музеи. Словно готовилась к тому, что попаду в другой мир. Таинственный, неизведанный.

Нажала ручку. Дверь с тихим скрипом отворилась, и я зашла в просторный зал.

Тут было не просто тихо. Тут царила какая-то особая… какая-то торжественная тишина. Каждый мой шаг гулким эхом отдавался от стен, замирая где-то под сводами высокого потолка. По всему залу были расставлены различные камни и обломки скал с выгравированными на них надписями, медные кувшины всех форм и размеров с витиеватыми узорами, бронзовые статуэтки, пергаменты, настенные рисунки, древние рукописи, книги…

Немного поразмышляв, я пошла осматривать зал по часовой стрелке. Но очень скоро мысли вновь вернулись к Евгению и тому, что произошло.

А что, собственно, произошло? Всё до боли просто. Я влюбилась в образ, который сама же и придумала. Как все знаки внимания, которые он мне якобы оказывал. А сегодня он показал себя таким, какой он есть на самом деле. И это было больно! Безумно больно!

А, главное, мне совершенно не с кем было об этом поговорить. Подружек у меня не было. А дома, в маленькой однушке на окраине Москвы, меня никто не ждал…

Родители погибли, когда я была еще совсем маленькой. Я даже их толком не помнила. Воспитана я была бабушкой и огромной библиотекой, занимавшей всю стенку нашей комнаты. До самого потолка. Два месяца назад бабушка умерла… А с книжками, как бы я их не любила, увы, не поговорить по душам. Как и с пианино. Хотя, именно оно было со смерти бабушки моим лучшим другом. Наверное, я еще никогда в жизни столько не играла.

С мальчиками у меня тоже было, как сейчас любят говорить, всё сложно. В школе я их интересовала лишь, как отличница-заучка, у которой можно было списать домашку. Ну а что? Я и была такая типичная заучка. Бледная, худая замухрышка, еще и