— Похоже, он упал, ударился об угол и разбил голову, — сказал Стрельцов. Шагнул было к телу. Пчелы возмущенно загудели, исправник замер.

Но все же — почему той ночью рой не тронул меня и тех, кто со мной? Да, семьи бывают разные: одни злее, другие спокойнее, если можно так охарактеризовать насекомых, руководствующихся не сознанием, но инстинктами. Но не настолько спокойнее.

Потому что я не боялась? Так я и сейчас не особо боюсь. Точнее, боюсь, но не за себя. Или приняли за свою? Или мое спокойствие успокоило и пчел? Но это же не пес, считывающий настроение хозяина.

Феромоны. Матка успокаивает пчел своими феромонами. Настя говорила, что рассматривает магию как физическое явление. Но где физика, там и химия.

Если представить, что я излучаю правильный химический сигнал? Я — своя. Я — спокойна. Я здесь. Вы в безопасности. Возвращайтесь домой, я скоро помогу вам.

Пчелы опустились на колоду и начали одна за другой заползать в леток.

Жаль, что сквозь мешок не было видно лица Стрельцова.

— Что там, ваш-сиятельство? — крикнул сквозь дверь Гришин.

Я стащила с головы пропахшую пылью мешковину. Стрельцов поступил так же. Уставился на меня, будто на чудо какое.

— Я почувствовал магию, но не понял…

— Спросите что полегче, Кирилл Аркадьевич, — устало вздохнула я. — Например, сколько пчел в этом улье.

Он кивнул. Посмотрел на труп. На погреб. На небо.

— Надо обследовать труп и место происшествия. Но прежде всего — помочь Марье Алексеевне. Послать за Иваном Михайловичем. И… — Он потер лоб.

— Вы весь день провели в седле, — негромко сказала я. — До утра труп никуда не убежит. И пчелы, надеюсь, пострадали не настолько сильно, чтобы спасать их немедленно.

И даже если нужно действовать немедленно, никто не позволит мне тронуть улику, пока не обследуют место происшествия. Только бы матку не придавило оторвавшимися сотами!

Стрельцов едва заметно улыбнулся.

— Я беру пример с вас. Когда долг требует, усталость не имеет значения.

«Я же только плохому могу научить», — едва не брякнула я, но порыв ветра остудил меня вовсе не в переносном смысле. Потом будем пререкаться, а сейчас нужно вытащить всех из погреба, переодеться и согреться. Стрельцов, кажется, был с этим согласен.

— Гришин, открывай! — приказал он.

Гришин выглянул, присвистнул.

— Как барышень-то выводить будем? Они ж чувств… — Он осекся, внимательно на меня глядя.

Стрельцов смерил меня таким же внимательным взглядом, и я зябко передернула плечами.

— Лучше подумайте, как Марью Алексеевну выводить. Не уверена, что у нее целы все ребра. — Я чуть повысила голос, чтобы слышно было и в погребе. — А если кто-то намерен свалиться в обморок, останется освежаться на ветерке, пока не придет в себя.

— Вас вовсе не волнует это зрелище? — Исправник указал на труп.

Ах, вот в чем дело.

— Первое мое воспоминание… — Чуть не сказала: «в этом мире». — Тело тетушки с топором в голове. Вы правда полагаете, что после этого тело человека, который пытался убить всех нас, должно меня впечатлить?

— Последнее не доказано. В смысле, что это он бросал гранату, — сказал Стрельцов.

Полкан возмущенно гавкнул.

— Кирилл Аркадьевич, Глафира Андреевна, при всем уважении, дамы замерзли. Им надо бы в тепло, — крикнул снизу Нелидов.

— Я сбегаю за веревками. Иначе мы Марью Алексеевну не вытащим, — вздохнула я.

— Сделаем проще: я видел внизу жерди среди прочего хлама. — Стрельцов сунулся в дверь. — Марья Алексеевна, не будете ли вы возражать против паланкина?

Генеральша хохотнула и тут же задохнулась, охнув.

— Пара мускулистых невольников меня не унесут, а слон в погреб не влезет.

— С божьей помощью унесем, — сказал Гришин. — Я вроде покрепче, положу жерди на плечи, и барыню не опрокинем.

Я поняла, что они задумали. Две жерди, продетые сквозь мешок, — вот и носилки. Главное, чтобы с лестницы никто не навернулся.

Варенька выбралась наверх, цепляясь за локоть Нелидова. Стрельцов зыркнул на нее, видимо, собираясь напомнить о неподобающем поведении, но графиня захлопала глазками и защебетала:

— Ох, такая крутая лестница, у меня даже голова закружилась! Если бы не Сергей Семенович!.. — Она ахнула, наконец заметив труп.

— Варвара, — с нажимом произнес Стрельцов.

Но я видела, что побледнела она по-настоящему, и обняла ее за талию.

— Кирилл Аркадьевич, если я ничем не могу быть вам полезна здесь, я отведу вашу кузину в дом и распоряжусь.

Мне показалось, что исправник заколебался, не желая оставлять меня без присмотра. Но разорваться он не мог и кивнул. С явной неохотой.

Или у меня разыгралась паранойя.

Впрочем, размышлять об этом было некогда. Нужно было позаботиться о горячей воде и ужине для всех, сменной одежде для себя и послать мальчишек к Ивану Михайловичу с просьбой приехать как можно скорее, и к Северским — тоже с просьбой приехать по возможности.

Кажется, попробовать медвежьи лапы, которые с утра обещал нам исправник, сегодня не доведется.

2

— Сергей Семенович, останьтесь, — сказал Стрельцов. — Возможно, нам понадобится ваша помощь.

Нелидов молча кивнул.

Я повлекла Вареньку в сторону дома, но через пару шагов остановилась.

Нет, это никуда не годится. Мокрые юбки липнут к ногам, на каждом шагу приходится преодолевать сопротивление ткани. Как там делался тот магический фен?

Распускать косу я не стала — все равно вымывать из нее копорку, а вот платье обдула как следует. Глядя на меня, Варенька встрепенулась и начала оглаживать себя сперва по груди, потом по бедрам. Нелидов торопливо отвернулся. Стрельцов вскинулся.

— Варвара! Что ты…

Но осекся, увидев, как от ее платья расходится дымка и опадает в траву каплями. Я перешла к юбкам, ткань взметнулась, и этого исправник вынести не смог.

— Глафира Андреевна! Вы могли бы хотя бы попросить нас отвернуться!

— Да сколько можно! — не выдержала я. — Сверкать на балах голыми прелестями под совершенно прозрачной тканью — нормально. Ходить в мокром так, что никакого простора для фантазии не остается, — я демонстративно уставилась на край его кителя, под которым, гм… в общем, было на что посмотреть, — тоже нормально. По крайней мере, вас это не возмущало.

Стрельцов одернул китель, заливаясь краской.

— Это… непредвиденные обстоятельства.