Во-вторых — и это, пожалуй, основная причина — Теневир меня пугал. Он выглядел как последний псих. От его взгляда дрожью пробирало до самых костей. Дроу смотрел так, будто решал, чего хочет больше — засосать меня как следует или сомкнуть пальцы на моем горле.

Подпустить к себе кого-то настолько непредсказуемого и слетевшего с катушек… Я не самоубийца.

— Поцелуемся дома.

Я попыталась схитрить. Как говорили у меня на родине, обещать не значит жениться. Сейчас главное — вытащить упрямца из этого жуткого места, а там как-нибудь разберусь.

Однако Теневир, похоже, разгадал мою уловку.

— Поцелуемся сейчас, — отрезал он. И добавил, сверкнув острыми клыками: — Тебе что-то от меня нужно, Кхара. Думаешь, я не догадался? Считаешь меня совсем идиотом? Решила, что за двадцать лет в клетке у меня все мозги вытекли? Никогда не поверю, что ты пришла ко мне просто так, потому что соскучилась. Любовью внезапно воспылала. Смешно. У тебя есть мотив. Личный. Корыстный. Веский.

Довольный собой и своими выводами, он взглянул на меня сверху вниз, как хозяин положения, который может диктовать собеседнику свои условия.

И сказал, как выстрелил:

— Уверен, тебя прислала Великая мать.

Я вздрогнула, не успев скрыть удивления. Остроухий муженек Кхары оказался на редкость проницательным типом. Заметив мою реакцию, он улыбнулся еще шире, словно охотник при звуке защелкнувшегося капкана.

— Я тебе нужен, — пропел он коварным тоном. — Ты меня хочешь. Жаль, что не в постель. Я интересую тебя не как мужчина, а как маг и воин, верно? Пусть так. Главное, что ты пришла, что я тебе зачем-то понадобился. Вот только, чтобы получить от меня что-либо, тебе, госпожа, придется очень постараться.

Его буквально распирало от ощущения собственного триумфа.

А у меня по спине при виде его ухмылки скатилась капля ледяного пота. Отчетливо, со всей кристальной ясностью я поняла: просто с этим мужчиной не будет.

— Ты забываешься, пес, — процедила Велн.

Во время разговора она незаметной тенью стояла у меня за спиной, позвякивая связкой тюремных ключей, и вот напомнила о себе.

— Кхара — твоя хозяйка. Муж должен беспрекословно подчиняться жене. Твое место на коленях у ее ног, а ты, стервец, дерзишь и пререкаешься. Не боишься плети?

В ответ на слова эльфийки Теневир запрокинул голову и громко расхохотался. Эхо сделало его смех оглушительным. Его отголоски повторялись в разных концах подземелья.

— Мне триста двадцать лет, — прошипел дроу. С угрожающим видом он качнулся вперед, и мы с Велн дружно попятились. — Не счесть, сколько раз за все эти годы меня пытали, морили голодом, избивали до полусмерти кнутом и палками, резали ножом и прижигали каленым железом. Думаешь, я боюсь боли?

Мой взгляд невольно зацепился за паутину шрамов на его коже. Зажившие ожоги, застарелые рубцы, ужасные следы порки — отметины по всему телу. Особенно почему-то досталось низу живота и... лобку.

Заметив, куда я смотрю, Теневир закрылся от моего взгляда ладонью, и этот его бессознательный жест… было в нем что-то болезненное, уязвимое, глубоко личное.

— Ты можешь меня убить, но я и пальцем не пошевелю бесплатно, — припечатал дроу.

— Не бесплатно, — заметила Велн. — За свободу. Мы выпустим тебя отсюда.

— А мне здесь нравится, — хохотнул эльф и, позвякивая цепью, прошелся по камере. — Вот мой дом, привычный и обжитой. Родная плесень на стенах. Любимая постель из гнилой соломы. Удобное жестяное ведро в углу. Мне дорога́ здесь каждая трещинка.

Нежно, почти любовно он коснулся темной каменной кладки. Дальняя стена камеры вся пестрела насечками, длинными рядами зарубок, что отмечали дни его заточения.

Возле соломенной лежанки я с дрожью заметила вырезанное на стене имя Кхары. Оно было зачеркнуто крест-накрест, словно в приступе ярости, а рядом нацарапано заново, аккуратно, старательно.

— Поцелуй, — тоном ласкового маньяка пропел дроу. — Мне нужен поцелуй.

Я прекрасно знала, что поцелуем Теневир не ограничится. Таким, как он, дай палец — и тебе откусят руку по локоть.

Да и как бы во время поцелуя он меня не придушил!

Мы с Велн переглянулись. В глазах эльфийки я прочитала свой приговор: выбора нет, придется пойти на поводу у этого упрямца, иначе Великая мать скормит меня паучихе.

С моих губ слетел обреченный вздох.

— Хорошо. Мы поцелуемся, а после этого ты послушно вернешься домой. Договорились?

Теневир, который до этого стоял ко мне спиной, трогая насечки на стене, резко обернулся, будто не ожидал, что я соглашусь на его условия.

— Ты ведь не обманешь? — уточнила я.

— Я буду зайкой, — облизал губы эльф, не сводя с меня жадных глаз.

Интересно, он настолько соскучился по своей истинной за эти двадцать лет заточения или в его просьбе о поцелуе крылся какой-то подвох? Вскоре мне предстояло это узнать.

С каждой секундой пружина нервозности в животе сжималась все туже. Я чувствовала себя девственницей на жертвенном алтаре, накрытой тенью дракона.

Что касается Теневира, он выглядел взволнованным. В предвкушении поцелуя дроу растерял всю свою ядовитую браваду. Тяжело сглотнув, он шагнул к открытой двери, на пороге которой я застыла в напряженном ожидании. Сначала он шел неуверенно, а потом как ринулся ко мне!

Я попятилась, но с большим трудом заставила себя остановиться. Что-то внутри велело бежать, спасаться от этого ненормального. Вид у Теневира был совершенно маньяческий.

Приблизившись, дроу протянул ко мне пальцы с длинными черными когтями. Они дрожали.

— О да, о да, о да, — лихорадочно шептал Теневир, беря мое лицо в руки.

___

Визуал нашей героини, попавшей в тело жестокой темной эльфийки

Глава 4

Когда кто-то настолько большой и непредсказуемый оказывается так близко, ты теряешься.

Рядом с Теневиром, широкоплечим, могучим великаном, я остро ощутила свою уязвимость. Кхара была высокой женщиной, но для поцелуя мне пришлось подняться на цыпочки.

В нос ударил запах земли и крови.

Глаза Теневира — глаза хищника с радужкой неестественного желтого цвета — поймали меня на крючок своего взгляда. Зрачки дроу были огромными, и это пугало как очередное доказательство того, что он не в себе. Не бывает у нормальных людей таких зрачков. И у эльфов не бывает. По крайней мере, я никогда не видела.

Руки серого гиганта дрожали, когда он