В голове снова начали всплывать страшные образы. Я видела перед собой груду покореженного металла на трассе, крики, суету, разбитый телефон.

И в этот момент я осознала, что муж всегда приходил вовремя. В нем было что-то такое надежное, что я уже не могла представить свою жизнь без него. Его объятия, его прикосновения, его тепло – все это было для меня как спасательный круг в бушующем море.

Муж всегда приходил вовремя. В нем была такая надежность, без которой я уже не могла обходиться.

Я вспомнила, как он обнял меня перед отъездом. Его ладонь нежно касалась моей щеки, и я чувствовала, как его тепло проникает в меня, словно солнечный луч сквозь тучи. Но теперь это тепло казалось далеким и недостижимым, как мираж в пустыне.

Не в силах стоять на месте, я села на диван, обхватила колени руками и уставилась в пол.

Не в силах больше стоять на месте, я рухнула на диван, обхватила колени руками и опустила голову на грудь. В этот момент я почувствовала, как что-то скользнуло по полу. Это была черная тень, которая быстро исчезла, оставив после себя чувство парализующего страха.

«Отблеск! Просто отблеск!» – попыталась я успокоить себя, но нервные клетки внутри меня продолжали визжать, как истеричная женщина в душе, увидевшая на пороге ванной незнакомца. Внезапно мысль о том, что Максим мог попасть в аварию, пронзила меня, как молния.

«Зачем ты так думаешь?» – внутренний голос пытался остановить меня, но он звучал слишком тихо, словно шепот на ветру. Я столько раз видела эту картинку на трассе, что она отпечаталась в моем сознании, как клеймо.

Я решила отвлечься и пошла на кухню, чтобы сделать себе чай. В голове крутились мысли о том, что горячий напиток поможет мне успокоиться, хотя я прекрасно понимала, что это не так. Но мне просто нужно было чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума от тревоги.

На кухне все выглядело так же, как всегда: недопитая кружка с зеленым чаем, старая книга, которую я так и не дочитала, и секундная тишина, которая казалась оглушительной. Внезапно я заметила, что все звуки исчезли. Не было ни шума машин, ни ветра, ни даже звука подогреваемого чайника. Только эта зловещая тишина, которая давила на меня, как тяжелая плита.

И вдруг я услышала тонкий комариный писк. Этот звук был таким неожиданным, что я вздрогнула. Темнота за окном становилась все гуще, и тишина была такой плотной, что я чувствовала, как она проникает в каждую клеточку моего тела.

Но через мгновение все прошло.

Я вернулась в комнату, подошла к окну и стала ждать. Он вернется. Он должен вернуться. Но что-то внутри меня, какое-то странное, тревожное чувство, подсказывало, что терпение имеет свои границы.

Я снова позвонила мужу, но услышала только привычный механический голос: «Линия недоступна». Почему он так долго недоступен? Это было невыносимо.

И вдруг я услышала звук машины. Мой взгляд метнулся к окну, и я увидела знакомую машину, которая медленно протискивалась задом между соседскими автомобилями.

Сердце забилось быстрее, и я почувствовала, как напряжение покидает мое тело. «Живой! Спасибо вам, высшие силы! Он живой!» – выдохнула я, чувствуя, как слезы радости наворачиваются на глаза.

Настроение тут же подскочило. Я бросилась греть ужин, который остыл несколько часов назад и был подогрет уже раза четыре. Снова зашуршала вода в кране, зазвенели ложки-вилки, гордо звякнула микроволновка. Обжигаясь, я достала котлеты и пюре, а потом бросилась к двери.

Максим пытался открыть дверь. И тут я услышала, как он с металлическим лязганьем, многократно усиленным эхом подъезда, уронил ключи. Я крутанула замок, толкнула дверь, впуская мужа в уютный коридор.

На пороге стоял Максим. Его лицо было бледным, а глаза – усталыми. Я бросилась к нему, чтобы обнять, но вдруг заметила, что он выглядит странно. Что-то было не так.

О, боже, что-то случилось!

Глава 3

– Что случилось, Максим? Почему ты так долго? – спросила я, медленно ступая по прохладному полу. Свет от люстры мягко скользил по стенам, создавая причудливые тени, но не мог рассеять сгущающееся напряжение.

Его взгляд был темным, почти мрачным, и я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось. Я помнила, как Максим всегда делился со мной своими радостями и печалями. Его глаза светились счастьем, когда он рассказывал о чем-то важном или просто хорошем дне. Но сейчас в них не было ни искры света. Лишь пустота и страх, которые отражались в моих собственных глазах.

Муж долго молчал, словно подбирал слова, которые не могли описать то, что произошло. Я чувствовала, как внутри меня нарастает волнение, словно воздушный шарик, который вот-вот лопнет. Нервные клетки собрались в кучу, и я пыталась удержать этот шарик, но с каждым мгновением он становился все больше и больше.

Наконец, Максим поднял на меня взгляд, полный страха. Его губы дрожали, а в глазах читалась растерянность.

– Ульян, ты просто не поверишь… – начал он, но слова застряли в горле. – Я бы сам себе не поверил…

Нет! Это он мне не поверит! Я вспомнила странную барабашку, которая устроила бесчинства в нашей квартире. У нас тут прямо детская страшилка! Я не могла поверить, что это может быть правдой. Однако, глядя на его безумный взгляд, я поняла, что он говорит серьезно.

Его глаза, казалось, смотрели сквозь меня, проникая в самую глубину души. Мысли о барабашке улетучились, и я почувствовала, как холод пробежал по спине. Что же он видел? Что его так напугало?

Во мне бродили обрывки мыслей: как помочь ему, как успокоить, как разобраться в том, что произошло. Но никакие слова не могли отогнать тень страха, которая сгущалась вокруг нас. Я протянула руку и коснулась ладоней Максима. Они были холодными, как ледышки, и я почувствовала, как мое сердце сжалось от тревоги.

– Максим, говори как есть! – произнесла я строгим и дрожащим голосом. Внутри меня бушевала буря эмоций: от страха до гнева. Я перебирала в голове возможные причины его задержки: потенциальные любовницы, задавленные пешеходы, смерть родственников, страшные диагнозы. Но ни одна из этих мыслей не могла объяснить то, что он сейчас рассказывал.

– Я решил прогуляться немного по местам моего детства. Отдохнуть. Еще злой был такой. Спину ломило, настроение так себе. Позвонили с работы, что-то там неладится. Я сказал, что в деревне… Приехать не могу, –