Напротив входа стена с двумя окнами. Между окон хороший, добротный, прямоугольный стол безо всяких украшений. Столешница была с четко прорисованными жилками в дереве. Четыре стула, из той же "коллекции", стояли с трех сторон стола: два по длинной и по одному с торцов.

Слева стена с двумя дверьми в комнаты и шкафом с кухонной утварью в углу.

Так как я сидела у окна, то не выглянуть на улицу было бы грех. От самого дома и почти до конца большого участка были грядки со всевозможными, но простыми культурами: картошка, морковка, лук и т.д. В конце стоял курятник с вольером для птиц. Слева и справа вдоль забора росли различные ягодные кусты. За пределами участка, слева и прямо, был лес, а справа край участка соседей. Красота-то какая! Ляпота!

Судя по всходам на грядках, сейчас июнь. Это хорошо. Можно осмотреть все окрестности не боясь зимних холодов или дождей и распутицы весны и осени.

От дальнейшего созерцания меня отвлекли запахи еды. Картошка с мясом в чугунке, хлеб и кувшин молока. И пока Владияр раскладывал ужин по тарелкам, я чуть не захлебнулась слюной. Определенно, готовка в печи требует звезду мишлена! Ну или я такая голодная.

Пожелав друг другу приятного аппетита, мы молча начали работать ложками. Ух, хорошо! Эх, хорошо! Жизнь, после того как поешь, начинает радовать.

После ужина мы вышли на крытую веранду поговорить. Ну как вышли - меня вывели.

Владияр решил, что мне нужно посмотреть в окно и с этой стороны. Выходить пока рано. Ну, а пока я глазею, то он немного расскажет о жизни своей и Олены. Ведь теперь она - это я.

Я рассматривала двор с какой-то постройкой и загоном для овец, а мужчина вел рассказ.

Владияр жил только с дочкой. Больше не женился. Он не стал рассказывать почему и я не стала лезть к нему в душу. Пока что. Он работал в огороде, со скотом и, периодически, перепадали заказы на мебель. Тем и жили.

Олена росла тихой и спокойной девчушкой. Ни слова поперек, никаких подростковых выкрутасов. Справлялась и в огороде с поливом и прополкой, и в доме с приборкой и готовкой, и в бане со стиркой. Вот только с животными никак. Совсем. Боялась шибко. Поэтому ни собак ни кошек не заводили. Только скотина, к которой Олена не подходила. Да даже с людьми на контакт не шла. Общалась с папой и этого хватало. Но...

Пришла весна. У девки возраст, гормоны... Ничего не сказав отцу, она пошла сама свататься к первому парню на деревне. И, вместо того чтобы тихо поговорить и объяснить, мол не судьба, он высмеял Олену прилюдно. И не хороша, и не знатна, и приданое невелико и еще много всякого и.

Услышав это, я подавилась молоком, которым решила скрасить этот рассказ. Скрасила. Оно пошло у меня через нос. Позорище-то какое! Давай, Лена, помри еще, захлебнувшись в кружке.

Владияр подскочил ко мне и похлопал по спине. Убедившись, что я не собираюсь склеивать ласты, он усадил меня на скамью. Я уселась, упершись спиной в стену, полуживая, полусгоревшая со стыда и полуготовая провалиться под землю. Мужчина сел рядом и весело посмотрел на меня.

- Что ты так отреагировала-то?

- Ну, знаешь ли?! - я вспыхнула - Я, конечно, не красотка и не светоч наук, но вот так опустить прилюдно?! Вот покажи мне его сейчас, я его так оттибидохаю, что все выступающие части тела поотваливаются!

Было чертовски обидно за Олену.

Владияр расхохотался.

- Забавно и странно наблюдать за тобой. - пояснил он - Снаружи таже, а внутри огонь и борьба за справедливость.

- Ну, прям уж! - смутилась я. Ого, я снова умею смущаться. - Не рано ли в шестнадцать замуж-то выходить? - сменила я тему.

- Шестнадцать лет - самое время невеститься. - грустно сказал Владияр, глядя в окно.

- А не после этой ли ситуации с тем козлом, который так некрасиво поступил, Олена заболела? - я пристально посмотрела на отца бедной девчонки.

- Думаешь... То есть она сама? - округлил глаза Владияр.

- Смотри сам. На моей памяти было несколько подобных случаев. - пустилась я в разъяснения, чтобы как-то сгладить его состояние - Подростки влюбляются, творят некие глупости, а объект воздыхания жестко отшивает или воспользуется моментом и бросит. А психоэмоциональное состояние не справляется с этим. И не всегда может помочь тотальный контроль и поддержка родных и близких.

- Значит сама не захотела жить... - Владияр уронил лицо на ладони.

Я встала и обняла его со спины. Что тут скажешь. Никогда не умела утешать. Пару минут я так постояла и ноги, не выдержав, затряслись и я рухнула на пол. Сижу с задранным до колен подолом и хлопаю глазами на Владияра. Тот подорвался, поднял меня и усадил обратно на лавку. Сидим с каменными лицами. Меня разбирает смех, но я ж понимаю, что у человека горе, вообще-то, и смех здесь,мягко говоря, неуместен. Мы переглядываемся и взрываемся хохотом.

Мать моя женщина! До слезиков ведь.

- Владияр, что мне делать-то? Это ведь совсем другая жизнь. Да и несоответствие возраста скажется, наверное. - я пригорюнилась.

-Что делать? - он пожал плечами - Тебе сейчас идти спать. А мне еще скотину загнать нужно.

Я зевнула. все-таки плотный ужин, разговоры и мое падение выбили из меня силы.

Владияр отвел меня в комнату, заменил подушку на сухую (прежняя была вся в травяном отваре) и уложил как маленькую, укрыв одеялом.

- Спи. Завтра баню растоплю и остатки хвори выйдут - пообещал он.

- А-аам. - зевнула я. - Было бы чудесно.

Как Владияр выходил я уже не видела, так как уснула.

Отчий дом. Знакомство с бытом.

- Ку-ка-ре-ку-у-у-у!

Божечки-кошечки! Что это за адский будильник?!

Я пошарила рукой под подушкой, под одеялом, на полу возле кровати, потянулась к тумбочке... Тумбочки нет. Была стена. Насилу разлепив глаза, я оглядела комнату в поисках телефона. Деревянные стены и скудная обстановка возродили мою память о вчерашнем дне.

- О-о-о... - простонала я и рухнула лицом в подушку.

Я ж теперь малолетка. Хотя я до старости сохранила веселый нрав, но все-таки