Внезапно я услышала кашель над собой. Глухой, сиплый хрип, словно кому-то не хватает воздуха. Затем — резкий, хрустящий звук, как будто кто-то сжал в руке сухую ветку.

Тяжесть на мне исчезла. Тело с грохотом упало на пол, и я, задыхаясь, попыталась сесть, чувствуя, как сердце колотится в груди, как будто хочет вырваться наружу.

И тогда я увидела его.

Убийца стоял у кровати, высокий, темный, как тень, которая вышла из самого мрака. Его маска была чернее ночи, а глаза — льдисто-серые, почти прозрачные, светились холодным, безжалостным светом. В его руке он сжимал не нож, а кожаный ремень, видимо, тот самый, которым должны были связать мои ноги.

— Тише, — властно произнес он, дернув поводок вверх.

Перед кроватью на коленях стоял… виконт. Растрепанный, тяжело дышащий, с расстёгнутым камзолом, который теперь казался ему слишком тесным. Он зверски кашлял, его шея была сжата поводком, как удавкой, и каждое движение вызывало боль.

Позади Убийцы я увидела еще одно тело. Оно лежало, стыдливо прячась за креслом, так что мне были видны только старые, потертые кожаные сапоги на шнуровке. Они были мокрыми от чего-то тёмного, и я поняла — это не вино.

Резкий рывок сильной руки, и виконт дёрнулся, теряя равновесие, падая на пол. Он хотел закричать, но не смог — поводок не давал ему дышать.

— Будешь дышать, когда я разрешу. А пока… сидеть, — холодным голосом произнёс убийца. — Сейчас ты будешь просить прощения…

— Простите, — закашлялся виконт, его голос был хриплым, как будто он проглотил стекло.

— Не у меня. У неё, — послышался выдох в маске, и я почувствовала, как по моей коже побежал иней.

— Простите… мадам… — скороговоркой произнёс бывший друг моего мужа, его глаза были полны ужаса.

— Не так, — приказал Убийца, и его голос был как ледяной ветер, который замораживает всё на своём пути.

Я доползла до края кровати, опустив ноги поверх комнатных туфель.

— Целуй её ноги, — послышался выдох. — Проси прощения.

Я увидела, как виконт склоняется ко мне, как опускает голову и целует мои туфли. Я чувствовала дыхание на своих ногах.

— Простите, мадам, — сглатывал виконт. — Я просто… просто… влюбился в вас… Такое бывает… И выпил немного… Точнее, много… Вот и решил, что… вы выберете кого-то другого. А я подумал, что… хочу стать вашим…

— Достаточно, — усмехнулся Убийца, и его улыбка, скрытая под маской, была страшнее любого крика. — Больше не заслужил.

Он резко дёрнул виконта в центр комнаты. Пол под ногами покрылся инеем, как будто зима пришла в эту комнату, чтобы забрать свою жертву.

Виконт опустил глаза, а весь пол был покрыт инеем. Он резко поднял голову, глядя на Убийцу, и в его глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с ужасом.

— Я знаю, кто ты! — испуганно выпалил виконт. А я дёрнулась. Неужели он скажет его имя!

— Это же родовая магия…

Глава 43

Он не договорил.

Рука убийцы в черной перчатке ворвалась в его грудь, как ледяной клинок.

Мягко, без усилий, она вошла внутрь, и то место, где она вошла, превратилось в лед. Виконт расширил глаза, его рот открылся, но крика не было.

Только тихий, хрустящий звук, как будто кто-то ломает ледяную корку.

Я застыла в ужасе, словно завороженная, не в силах отвести взгляд от этой картины. Все внутри сжалось, а я оцепенела.

Через секунду в руке убийцы резко выдернул руку и…

В его руке было ледяное сердце. Оно было покрыто толстой коркой хрустального льда.

Виконт посмотрел на собственное сердце, скованное льдом, и рухнул на пол, как кукла, у которой перерезали ниточки.

Убийца стоял над ним, его дыхание было ровным, как будто он только что сделал что-то банальное, а не отобрал жизнь.

Он повернулся ко мне, и его взгляд был холодным, как всегда, но в нем мелькнуло что-то другое — удовлетворение? Гордость? Или просто знание того, что он сделал то, что должен был сделать?

В комнате внезапно повеяло чем-то особенным. Это был не запах крови, не аромат вина и не благоухание дорогих духов. Нет, это было что-то совершенно иное, что-то, что проникало в самое сердце. Воздух наполнился свежестью, словно в него ворвался кусочек зимнего леса, где снег искрится под первыми лучами солнца, а морозный воздух щиплет за щеки.

Я поняла, чем пахнет. Снегом, который падает в первый день зимы — когда мир ещё не знает, что будет холодно.

— Это тебе, моя девочка, — прошептал убийца, протягивая мне ледяное сердце. — Подарок…

Сердце…

Я сглотнула.

Оно только что билось в груди, а теперь…

У меня от шока даже во рту пересохло.

Сердце легло на пол возле моих ног, а у меня волосы зашевелились.

Оно лежало и словно шептало мне: «Так будет с каждым, кто посмеет тебя обидеть. Любой, кто осмелится прикоснуться к тебе, будет мертв».

Мой взгляд встретился со взглядом чудовища. Но меня куда больше волновали трупы. Вот как он представляет себе завтрашнее утро? Что я скажу слугам? Ах, простите, это я случайно?

Руки. Они горели на запястьях и уже затекли. Веревка врезалась в кожу, оставляя на ней глубокие, пульсирующие ссадины. Каждое движение — это боль, но хуже всего было то, что я не могла пошевелиться. Я была беспомощна. Как кукла, которую кто-то бросил на кровать, чтобы разорвать.

Я сидела на краю кровати, дрожа всем телом. Мои ноги были скованы страхом, сердце — бешено, будто пыталось вырваться из груди.

Убийца стоял передо мной, высокий, черный, как сама ночь. Его маска сверкала ледяными прорезями глаз, а взгляд был прикован ко мне