Смело иду по дорожке прямо к двери, которую мне открывает… Дэвид. В белой, накрахмаленной до хруста рубашке. Божечки! Наверняка почти вся зарплата уходит на прачечную. Пижон!

- Привет, - старательно улыбаюсь приветливой улыбкой. – Знаю, что немного припозднилась с готовкой и обучением, но, может, дадите мне шанс реабилитироваться?

- Может, и дадим, - отвечает сосед, опираясь плечом о притолоку двери и не спеша меня пропускать. – Смотря, что предложишь взамен.

При этом лицо у Дэвида совершенно невозмутимое, но в голубых глазах пляшут озорные солнечные зайчики.

- У меня с собой тесто и я клятвенно обещаю сделать такие пироги с абрикосовой начинкой, что вы с Мэдди язык проглотите.

Сосед усмехается и слегка сдвигается, пропуская меня в дом.

- Ловлю на слове, - произносит мне на ухо, чуть наклонившись, когда я боком пытаюсь пролезть мимо него, и выхватывает миску с тестом, шагая вперед. – Иди за мной, покажу, где можно хозяйничать.

Мы заходим на кухню. Божечки! Это операционная, а не комната для принятия пищи. Белая мебель, чистейший стол, накрытый кружевной скатертью, сверкающие полы. Нигде ни пятнышка, ни крошки. Как-то мне даже нехорошо становится. Это ж как мне тут мукой сейчас сыпать? Или, не дай Бог, ляпнуть абрикосовым соком? Заробела что-то, чувствуя себя крайне неуютно в этой стерильной чистоте.

- Что такое? – спрашивает Дэвид, поставив миску прямо на кружевную скатерть и посматривая на меня с легкой тревогой. – Ты как-то побледнела. Плохо себя чувствуешь? Если что, то иди домой, отдыхай, мы как-то перебьемся и без пирогов.

- Что? Нет! Все в порядке. Это я под впечатлением от чистоты на кухне, - признаюсь, снимая полотенце с миски и повязывая на себя фартук.

- К нам уборщица приходит каждый день, это целиком и полностью ее заслуга. Тебе что-то нужно для готовки?

- Ммм… а где Мэдди? Я, собственно, ради нее и пришла, - говорю, тщательно вымывая руки с мылом.

- У нее сейчас он-лайн сольфеджио, но через двадцать минут дочь будет свободна и, наверняка, счастлива тебя видеть. Может, пока что я помогу?

Спрашивает и подходит ближе, окутывая запахом сандала и теплом тела. На долю секунды хочется прижаться лбом к его плечу, и гори оно все синим пламенем. Но я давлю этот порыв почти сразу, как он возникает. Ничего хорошего не будет, если я стану думать задницей, вместо головы.

- Можешь, - отвечаю, делая шаг назад, чтобы увеличить между нами расстояние. – Сними скатерть со стола, пожалуйста, чтобы она меня не напрягала. Мы с Мэдди будем тесто катать и начинку добавлять, не хотелось бы потом эту скатерть стирать в тридцати водах, чтобы отмыть неожиданные пятна.

- Вообще не проблема, - отвечает Дэвид, одним движением снимая кружевное украшение стола и убирая его куда-то в ящик. – Еще что-нибудь нужно?

Ответить я не успеваю, потому что раздается мелодичный звонок.

- Кого это нелегкая принесла? – удивленно спрашивает Дэвид сам у себя, а потом говорит мне. – Прошу прощения, Летта, я оставлю тебя ненадолго, узнаю, кто пришел.

Мужчина выходит, а я, недолго думая, присыпаю стол мукой, достаю тесто, легко его перемешиваю, чтобы набрало побольше воздуха, и оставляю подниматься. Краем уха слышу какие-то сердитые голоса. Вроде, сосед что-то зло говорит, а отвечает ему… женщина. Вытираю руки от муки и с любопытством подхожу к коридору, но не высовываюсь. Понятное дело, что подслушивать нехорошо, но интересно же.

- Смотри, я здесь вот так по-доброму последний раз, Дэвид, - доносится до меня сердитый женский голос.

- Ты мне не угрожай, Жаклин! По-доброму, или по злому, я дочь тебе не отдам, зря пороги оббиваешь!

- Я уже подала в суд с просьбой о единоличной опеке. У меня есть доказательства, что ты плохо заботишься о моей дочери! Все сделаю, чтобы Мадлен у тебя забрали! Как думаешь, кому судья отдаст ребенка? Мне, замужней женщине с мужем конгрессменом и штатом высококвалифицированных педагогов, или тебе – одинокому мужчине, живущему в каком-то Богом забытом городке, не способном присмотреть за дочерью и понять ее потребности в материнской любви и ласке?

После этих слов меня просто сдергивает с места и несет в коридор. Подплываю я к Дэвиду со спины. Он меня еще не замечает, но зато мой силуэт в уютном домашнем фартуке прекрасно видит стоящая на пороге дома молодая блондинка. Ее лицо мгновенно теряет весь апломб, а злорадная улыбка застывает на надутых губах, превращая их в два переваренных вареника.

- Дорогой, что ты так долго? Там тесто переходит, пироги будут невкусные, - нежно мурлычу слегка вздрогнувшему от неожиданности Дэвиду, просовывая свои руки под его руками и обнимая мужчину за талию со спины.

На тебе, жена конгрессмена, выкуси!

Глава 13

На короткое мгновение позволяю себе прижаться щекой к его лопаткам, а потом хочу отодвинуться, но Дэвид сжимает мои ладони своими руками и не отпускает, мягко вынуждая стоять все в той же позе: прижавшись к его спине и обнимая за талию.

- Как видишь, я не один. И у Мэдди теперь будет достаточно материнской заботы и тепла, на которые ты, мы оба это прекрасно знаем, не способна, - совершенно спокойным голосом говорит Дэвид, замершей в удивлении блондинке. – А теперь, если ты уже сцедила яд, покинь мой дом, пока я не вызвал полицию и не заявил о злоумышленном проникновении. Утром, конечно, разберутся что и как, но переночевать в участке тебе придется. Думаешь, судья даст опеку женщине, нарушающей закон?

- Ты! Ты… - блондинка злобно скрипит зубами, а потом разворачивается на каблуках и быстро уходит к воротам в сопровождении шкафоподобного мужчины, меланхолично молчавшего все это время.

Дэвид нажимает кнопку, чтобы посетители вышли в ворота, и сразу же замыкает за ними. Снова пытаюсь отстраниться, тогда мужчина делает неожиданный поворот, и мы оказываемся лицом к лицу в опасной близости друг от друга.

- Спасибо, - тихо говорит он, просовывая руки, как я недавно, и сцепляя ладони в замок на моей талии.