Саймон помрачнел, что небосклон перед мощной грозой. Волоски на затылке вздыбились, как шерсть на холке животного в момент опасности. Он решительно вошёл в квартиру и направился прямиком на кухню.

В мягком свете она казалась воплощением изысканности, но не той, что бросается в глаза — скорее, её красота таилась в деталях: фарфоровая кожа с едва заметным персиковым оттенком, точёные черты лица — высокие скулы, чуть вздёрнутый нос и губы, словно нарисованные мастером-минималистом. Волосы, цвета горького шоколада с проблесками меди, были уложены в небрежную причёску, которая подчёркивала их природное сияние. Глаза — глубокого карего цвета с золотистыми крапинками — обладали удивительной способностью менять выражение: то они были томными и манящими, то вдруг становились пронзительно-ясными, словно она видела тебя насквозь.

Её фигура была безупречна, но не по стандартам подиума — в ней была особая грация женщины, познавшей себя. Плавные линии, изящная осанка и грациозные движения выдавали в ней ту, кто не просто привыкла к восхищённым взглядам, а научилась использовать свою силу. Она двигалась с такой уверенностью и естественностью, что каждый шаг, каждое движение становились частью отточенного образа роковой красавицы, знающей себе цену. Её наряды всегда были безупречны — не кричащая роскошь, а скорее, тихая элегантность, которая говорила больше, чем любые драгоценности. В манере держаться было что-то от кошки, вышедшей на охоту, а в улыбке — загадка, которую хотелось разгадывать до конца жизни.

Вот только на сына её чары не действовали. Вместо того чтобы восхититься, умилиться или даже расчувствоваться, он вскипел гневом и проговорил, цедя каждое слово:

— Что ты здесь делаешь?

— И тебе привет, мой дорогой, — промурлыкала Дана, приподнимаясь из-за стола. — Я заехала навестить твою игрушку.

— Игрушку?

— Ну или зверушку, не знаю, как будет точнее.

— Ты нарочно меня злишь?

Демонесса наконец шагнула к сыну, распростёрла руки, предлагая свои объятия на манер королевских.

Саймон насупился. Ангела стояла позади и боялась даже вздохнуть. Вокруг всё наэлектризовалось напряжением.

— Неужели ты совсем не рад меня видеть? — Дана казалась искренне опечаленной.

— Ещё скажи, что это тебя огорчает.

— Конечно, огорчает, ведь ты всегда был моим любимцем, Саймон. Я только ради тебя и вернулась.

— Какая честь, — Семён скрестил руки на груди. — Я польщён. Ближайшие сто лет буду приходить в себя, поэтому не могла бы ты поискать дверь самостоятельно?

— Саймон! — она снова предприняла попытку приблизиться.

Он с рычанием напустил на себя вампирский облик. Геля почувствовала, как на спине у него ожили и задвигались мышцы.

— Проваливай. Тебе здесь не рады.

— Уверен?

Дана тоже преобразилась, не за секунду, как её сын, а гораздо медленнее, будто смаковала каждый миг потери человечности.

В одно мгновение пространство вокруг неё словно взорвалось тьмой. Воздух затрещал от сгустка энергии, а сама она начала растворяться в воздухе, словно мираж.

Кожа вспыхнула изнутри багровым пламенем, словно раскалённый металл, и тут же потемнела до цвета обсидиана. Вены, пульсирующие адским огнём, проступили под поверхностью.

Волосы взметнулись ввысь, превратившись в чёрное пламя, которое извивалось, как змеи Медузы Горгоны. Каждая прядь искрилась аметистовыми молниями, а кончики светились, будто раскалённые угли.

Глаза вспыхнули двумя огненными солнцами — вертикальные зрачки пульсировали в их глубине, словно порталы в бездну. От этого взгляда кровь стыла в жилах, а душа обнажалась перед её взором.

Тело начало преображаться с ужасающей скоростью: кости удлинялись, мышцы перестраивались, кожа истончалась до полупрозрачной вуали. Клыки вытянулись, превращаясь в смертоносное оружие, а пальцы оканчивались теперь когтями, способными рассечь сталь.

Пространство за спиной разорвалось, выпуская крылья — не просто крылья, а чёрные паруса из глубин ада. Они были огромными, кожистыми, с костяными шипами на концах. Каждое перо излучало тьму, а от взмаха сотрясался сам воздух.

Комната наполнилась запахом тлена и озона, словно после ядерной бури. Её голос, глубокий и бархатный, теперь звучал как симфония преисподней, заставляя колени дрожать от ужаса и благоговения.

— Ты со мной решил померяться силами, сопляк?

Преображение завершилось. Перед ними стояла не просто демон, а богиня разрушения и соблазна, чья красота была смертоноснее любого оружия.

— Святые ёжики, — тихо прошептала Геля.

Семён шагнул вперёд. Его мать — тоже. Тесное пространство кухни, казалось, готово было лопнуть от переизбытка опасности на квадратный метр площади.

— Постойте, погодите, что же вы делаете? — Геля, с видом самоубийцы, сознательно идущей на верную смерть, вклинилась между ними и обеими руками упёрлась в грудные клетки оживших кошмаров. По правую руку от неё сияла всеми бликами мрака демонесса, а слева на ухо пыхтел разъярённый вампир. — Он ведь ваш сын! — первой она обратилась к женщине. — Неужели вы готовы причинить ему вред?

Хотелось сказать кое-что и Семёну, но не потребовалось. Демон пришла в себя первой и сложила крылья за спиной. Потом начала обратное возвращение к образу роковой обольстительницы.

— Скажи спасибо своему ангельскому ягнёнку и впредь не забывай об уважении. Я старше тебя на добрых три сотни лет, захочу и прихлопну, как склизкое насекомое.

Она царственно прошествовала к двери, но на пороге обернулась.

— Кстати, доигрывай в свои погремушки. Настало время взрослеть. На следующей неделе я представлю тебя твоей будущей жене.

На том и удалилась, оставив сына в полном раздрае чувств и с раскрытым ртом.

Глава 10

На работе показываться совершенно не хотелось. Стоило только вспомнить имя того, кто будет ассистировать ей на операциях, и желание упаковать чемоданы и слинять куда-нибудь в Гренландию усиливалось стократно.

Кира долго не решалась спуститься под землю, так и эдак уговаривала себя, стоя в полуразрушенном ангаре, а потом крепко пожалела о своей медлительности. За спиной послышались шаги. Она обернулась и увидела Игната, вальяжной походкой шедшего ко входу в клинику.

— Любим дрыхнуть до обеда? — с намёком спросила Кира, поглядывая на часы. Половина восьмого утра.

— Нет, делал защитный оберег, — он достал из кармана пиджака какую-то сморщенную веточку и покрутил перед глазами. — Мне ведь сегодня предстоит работать в одной команде с первостатейной язвой. Нужно быть во всеоружии.

— Бронежилет купи, — посоветовала она, нажимая на кнопку лифта. — Дёшево и сердито.

— Ты собралась в меня стрелять?

— Делюсь планами на будущее, — она надавила на единственную кнопку со стрелочкой вниз и вжалась в стену, боясь, как бы вампир не побеспокоил её личное пространство. — Пока что припасла только дерьмецо и вентилятор.

— Как мило с твоей стороны, — он встал у дверей и повернулся к ней спиной.

— Ты же знаешь, Мила — моё второе имя. Ангельская половина так откликается.