Никак Лихо опять что-то натворило! Велел же он запереть птенцов в подвале и до особых распоряжений не выпускать. Что опять стряслось?

– Лихо! – в последней надежде на чудо крикнул Кощей. – Что там у тебя?

Ожидая услышать все что угодно, начиная от «Чудище проклятье наслало, Кощей Кощеич!» и до «Его величество со свитой пожаловали!», он похолодел, когда Лихо нарочито бодро отозвалось:

– Да все в порядке, хозяин!

И вот тут-то Кощей понял: это конец. Что бы ни происходило внизу, оно непременно случилась, чтобы свести его в могилу. Думается, только там можно хоть немного отдохнуть.

Пришлось закрывать книгу, убирать баночки с чернилами (чтобы никакой горыныч ненароком труд не испортил!) и спускаться вниз.

Впрочем, ступить в гостиную Кощей так и не решился, застыв на последней ступеньке лестницы. Давнее военное прошлое (грешен) и горький опыт борьбы с настоящей Ягой (дважды грешен; а если вспомнить, как он давеча на Чудище пялился, то дважды с четвертью) потребовали сначала оценить обстановку да угрозы, а уж потом бросаться в бой.

Тем более что с кем намечается бой, пока вообще непонятно.

По гостиной катались… э-э-э… булки? Хлебные мякиши? Колобки?

Ужасно шебутные, писклявые, зубастые, дерганые какие-то! Оставляли на темном ковре крошки, врезались в мебель, прыгали на бедное, растерявшееся от такого поворота Лихо. А еще, кажется, размножались почкованием. Кощей лично своими глазами видел, как под стол закатился один колобок, а выкатились сразу трое!

За колобками бегали птенчики.

– Няма! Няма! – раздавалось отовсюду, словно в Кощеевом замке жили не две жар-птицы, горыныч, гарпия и курица, а целый отряд попугаев.

Растопырив еще лысоватые крылья и мохнатые зады, птенчики радостно носились за колобками, тюкали их клювами да лакомились свежим мякишем. Лишь горыныч почему-то не спешил охотиться за едой, горделиво восседая на спинке дивана.

«Ну, зато вопрос с пропитанием детей решился», – мрачно подумал Кощей, но решил все же выяснить, откуда в замке невоспитанный хлеб появился. Хотя и знал заранее ответ.

Улучив момент, Кощей протянул руку и вытащил из кучи-малы Лихо, со шваброй гоняющееся не то за колобками, не то за птенчиками.

Завидев хозяина, Лихо глаза округлило, шерсть встопорщило и ножками в воздухе засучило, предчувствуя скорую расправу.

– Ну и что это такое?! – мрачно поинтересовался Кощей.

– Так это… хозяин… не виноватое я! Они сами… то есть… я просто корзинку взял… а они ка-а-а-ак выпрыгнут!

– Так зачем ты корзину-то взял?! Лихо, ты тупое? Тебе прошлого раза было мало?

– Кощей Кощеич, – жалобно захныкало оно. – Да она мне топором угрожала… как не взять-то? Когда топором вот так…

И замахало перед лицом Кощея лапами, изображая нечто среднее между угрозой и истерикой.

– Топором? – Он с сомнением нахмурился.

Уж очень не вязался образ Чудища с топором.

– С топором, Кощей Кощеич, вот с таким топором! Грозная, страшная! Сказала, не возьму корзинку – тут моя погибель и