Вязь шевельнула листочком.

― И не бузи мне тут, поняла! Из-за тебя у меня могут случиться серьезные проблемы. Жаль, я не знаю заклинания, как тебя скрыть, если такое вообще существует, ― потерла листики. ― Ох…

Не верила своим глазам. Чернота начала медленно растворяться, будто впитываясь в мою кожу, пока не осталась лишь одна тусклая красная вязь. Устало привалилась боком к раковине. Эти все магические штучки с ума меня когда-нибудь сведут. Покрутила перед носом красной, изучая её, находя пустоты там, где раньше были рунные закорючки. Хм. Начинает истлевать, судя по всему. Любопытно, у Мортеля так же? Если так, почему его это не заботит? Либо же ему вообще всё равно.

Так, всё, спать. Голова и без того скоро взорвется. Виски давит так сильно, будто бы на голову узкий стальной обруч нацепили. Тюбик, тварь, всё никак не уймется. Уверена, это его лапок дело. Не дождется, я его ещё переживу.

Глава 30

Озадаченная до глубины души, топчусь в пустом чужом кабинете. Судя по отдаленно знакомой обстановке, я нахожусь в святая святых своего таинственного многоликого утенка. Губы искажает гаденькая ухмылка. Тру ладошки и перебираю ногами к рабочему столу: так, и чем он здесь занимается? На столе царит идеальный порядок, в отличие от стола Мортеля, тот всегда захламлен, а здесь папочки разложены по цветам, ручки, в том числе перьевые, — по длине, точно под линейку укладывали, какие-то книги — ровненькой стопочкой.

― Да вы, батюшка, настоящий педант, ― усмехаюсь, тянусь к одной-единственной сиротливо лежащей ближе к концу стола папке из черной кожи, а на ней, блестя радужным в бликах света на стеклах, — очки с квадратными рамами.

Только взялась за очки, как дверь рывком распахивается, и в помещение грозной скалой залетает кейн Хард, позвоночник шибает разрядом тока. Не делая резкий движений, отбегаю в угол. Кейн Хард сбивается с шага, хмурится, ноздри подозрительно трепещут.

― Вот же гадость, ― шиплю.

― Грег! ― гаркает, что я аж подпрыгиваю невольно и хватаюсь за сердце, вот это он, конечно, могёт, и начинаю немножко икать, поскольку за спиной инквизитора в проеме возникает звероподобная фигура. Мама дорогая! Склоняю голову к плечу, изучая настоящего монстра, а точнее человека с волосатой головой змеи.

Ты ещё што такое? Я о таких, эм, личностях даже и не слышала никогда. И в книгах тоже не видела. Память Сьеры молчит гробовым молчанием, ни проблеска знаний.

― Слушаю, милорд.

― Кто заходил в мой кабинет в моё отсутствие?

― Никто, милорд.

― Ты знаешь, я терпеть не могу, когда мне лгут, дракейн.

Дракейн — это раса этого нелюдя, что ли?

― Как я могу, хозяин? Я подчиняюсь только вам, и солгать вам не могу. Клятва верности не позволит.

Инквизитор сатанеющим взором рыскает по кабинету, его взгляд падает на очки, рот складывается в клыкастую зловещую ухмылку. Дайте кто-нибудь воды, и желательно горшок!

― Свободен.

Змееголовый кланяется и не выходит, а будто выплывает спиной в коридор.

― И как я сразу не понял, ― идет к столу под грохот моего сердца в ушах. ― Рад встрече, дорогая супруга.

Челюсть падает к ногам. Чего⁈ С круглыми глазами загнанным кроликом наблюдаю, как Хард с фейсом настоящего инквизитора берет в руки очки, крутит их в пальцах, надевает, а ему они, кстати, идут: сексуальный такой палач проклятых ведьм.

…Устремляет безошибочно взгляд на меня. SOS!!! Хьюстон! Хьюстон, у нас, кажется, проблемка!

Инквизитор молчит. Изучает. Я обливаюсь потом. Тараканы в обмороке дергают лапками.

― Жаль, даже с помощью фактерна полноценно не вижу тебя, моя истинная.

Опять-таки. ЧЕВО⁈

― И тебе тамбовский волк истинная, ― ворчу сухо, ― унитазных дев своих истинными обзывай! Алло, кто там по всяким снам распределяет, давайте, выкидывайте меня, я здесь загостилась.

― Судя по тому, как дрожит твоя чистая аура, ты возмущаешься. Я желаю знать причину твоего недовольства, супруга.

«Госпожа», ― слышу обеспокоенный голос и понимаю, что начинаю просыпаться, едва не палачу от счастья.

― Хренуга. Знать он желает. Ага, щас. Адьес, мужчина!

― Сайер-р-ра!

Понятия не имею, что такое это сайера, но разбудившую меня служанку едва не бросаюсь целовать, ну нафиг такие сновидения. В бездну. Зато теперь я точно знаю, кого мне следует обходить десятой дорогой. Вопрос: знает ли обо мне он? Хорошо, если только ауру, а не внешность с личностью.

― Миледи! Просыпайтесь. Через полчаса прибудет швея.

― Да проснулась уже, перестань меня тормошить.

― Простите, миледи.

― Вчера я наняла новую горничную себе в услужение, Суин зовут, она прибыла в Изумрудное?

― Конечно, миледи. Как час уже. Её дворецкий инструктирует.

― Сюда её зови. Я сама её проинструктирую. А дворецкому передай, чтобы не видела его рядом с Суин и с собой тоже, станете новой служанке козни чинить — пожалеете.

― Поняла, мадам. Всё сделаю.

Не прошло и десяти минут, как новая горничная предстала передо мной. Её покрасневшие глаза меня насторожили. Оказалось, дворецкий пытался запугивать её, чтобы всё обо мне ему лично докладывала, вот же червяк. Получит ещё у меня. К назначенному времени прибыла пышнотелая смешливая швея, и вот тут я очень порадовалась, что вязь брачная вчера исчезла: все платья в каталоге имелись с коротким рукавом либо же вообще без него, даже три четверти не было. Швея сообщила: на Черно-Белый бал пристало выбирать только такие фасоны. А мне не нравилось ничего.

Скрепя сердце избрала более-менее три подходящих мне по вкусу наряда и отправила швею к лорду Мортель. Суин принесла завтрак. Проверив на яд, предложила горничной со мной разделить трапезу, она на меня так смотрела, будто у меня выросла ещё одна голова, настаивать не стала. А к десяти примчался лорд Коктенберг.

Сидим в кабинете Мортеля, сам хозяин имеет кислый вид, будто связку лимонов сожрал и продолжает их жрать. А вот Коктенберг, выслушав моё пожелание о доп соглашении к брачному контракту, изумленно крякнул.

― Вы понимаете, лорд Людви, наше дело сугубо