Плечи Каела напряглись, но он шёл дальше, молча, только факел в его руке чуть дрожал. Я знала, что Самир пришёл бы в ярость, узнай он, что я вываливаю всё это Каелу, рассказываю о его самой слабой стороне. Но внутри мне уже было всё равно. Мне нужно было как‑то наладить с этим великаном нормальные отношения.

Мысли вновь вернулись к Самиру, и я с тоской посмотрела в темноту туннеля за нашей спиной, туда, откуда мы пришли. Я скучала по нему так мучительно, что это почти превращалось в физическую боль. Хотелось, чтобы он появился из ниоткуда, вышел из тени, посмеялся над моими глупыми переживаниями и поддел меня за страхи. Сказал бы, что всё это — просто часть его очередной гениальной игры.

— Я даже представить не могу, каково это — такое одиночество. Такая ненависть к себе, — тихо произнесла я.

Он снова бросил на меня взгляд.

— О, друг мой, — я горько усмехнулась. — Самир ненавидит себя. Просто всех остальных он ненавидит ещё сильнее. И только на фоне этой ненависти он кажется себе чуть‑чуть лучше, — пояснила я и снова тяжело вздохнула, чувствуя, как ноет сердце.

Каел тихо рассмеялся и кивнул. Мы долго шли в молчании, пока он не испустил долгий, тяжёлый, уставший вздох, будто на секунду позволил себе расслабиться.

— Но всё это… уже не имеет значения, — прошептала я. — Я говорила с этой новой его версией. Или старой, неважно. Он стал другим. Тот мужчина, которого я любила… я не знаю, остался ли он где‑то внутри. Или он правда… — исчез, — мысленно закончила я, не в силах произнести это вслух.

Слёзы защипали глаза. Мне отчаянно не хватало Самира. Хотелось, чтобы он был рядом, рядом настолько, чтобы можно было до него дотронуться, убедиться, что он реальный. Чтобы он возник, как всегда, из ниоткуда, и привычно всё обернул шуткой.

Я резко остановилась, когда Каел тоже замер и повернулся ко мне лицом. Не успела я толком понять, что происходит, как он обхватил меня одной рукой и крепко прижал к себе. Каел обнимает меня. Я застыла на месте, не зная, куда деть руки, и окаменела, пока он с такой силой сжимал меня, что у меня в спине тихо хрустнули позвонки.

Когда он отпустил, той же рукой опустил ладонь мне на макушку и принялся раскачивать мою голову из стороны в сторону, как у куклы. Это был жест — по крайней мере, я очень на это надеялась — дружеской привязанности. Он по‑своему пытался меня утешить.

Каел пытался сказать, что ему жаль, через что мне приходится проходить.

Что, чёрт побери, не так с этим миром?

Я не выдержала и расхохоталась, пытаясь отбить его руку, пока он продолжал покачивать мою голову. Видимо, именно этого он и хотел — чтобы я хоть немного пришла в себя. И, как ни странно и ни глупо, у него получилось. Он хлопнул меня по плечу и крепко сжал его. Как бы я ни пыталась сопротивляться, внутри стало хоть чуть‑чуть легче.

— Спасибо, дружище, — искренне сказала я.

Он откинул плечи назад, заставив их хрустнуть, и жестом показал, что пора двигаться дальше. Было очевидно, что разговоры о моих чувствах к Самиру доставляют ему заметный дискомфорт. Я рассмеялась и кивнула.

— Веди, Муромец, — бросила я. Решила, что это будет моё новое любимое прозвище для него.

Отсылку он, разумеется, не понял, но, судя по виду, его это мало волновало. Он ещё раз дружески хлопнул меня по плечу, прежде чем снова развернуться и двинуться дальше вглубь пещер. Тишина растянулась на долгие минуты. Я не стала снова приставать к нему с разговорами, а просто шла следом и думала.

Если в этом мире и был кто‑то, кто знал, каково это — жить с призраком того, кого ты должен любить, то это был Каел. Он и Лириена были вместе до того, как Самир разрушил всё. Великан в красной коже и чёрном мехе понимал мои чувства, наверное, лучше, чем кто бы то ни было.

Минут через десять, пока я вязла в бесконечных внутренних монологах о том, что делать с Самиром, мы остановились у небольшой, потрёпанной деревянной двери. Каел ударил кулаком по облезлой поверхности. На самом деле он просто постучал. Но с такими кулаками даже лёгкий стук звучал, как попытка выбить дверь с петель. Стук был ритмичным, в нём чувствовался условный сигнал для тех, кто был по ту сторону.

В туннеле раздался скрип ржавого металлического засова, и дверь медленно отворилась внутрь. На пороге стоял мужчина в синей маске, скрывавшей нижнюю часть лица. Он посмотрел на Каела и тут же отступил в сторону, пропуская нас. Я не могла не заметить, как у него расширились глаза, когда взгляд скользнул по мне.

Может, когда‑нибудь они ко мне привыкнут. Чёрт знает, может, когда‑нибудь я сама к себе привыкну. От этой мысли мне вдруг стало смешно, и я едва сдержала нервный смешок.

Мужчина в синей маске был не один. Внутри находились ещё трое — двое мужчин и женщина в зелёной, красной и фиолетовой масках соответственно. Я постаралась как‑то дружелюбно улыбнуться им, проходя внутрь. Первый мужчина захлопнул дверь, и все четверо дружно взялись опускать на место огромную металлическую балку, запирающую её с внутренней стороны. Теперь я поняла, откуда такой грохот. И почему понадобилось сразу четыре человека, чтобы сдвинуть её.

Эта балка была рассчитана не на одиночного врага. На целую армию.

Я вздохнула. Ещё одно напоминание о том, с кем мы имеем дело и до чего он готов дойти, чтобы захватить и подчинить нас. Я знала, что эта железная махина не остановит Самира, но, возможно, задержит всех остальных достаточно надолго, чтобы несколько человек успели сбежать. Это был жест отчаяния в отчаянные времена.

Помещение выглядело вырубленным прямо в скале — грубым и предельно утилитарным. Пол, стены и потолок были из того же песчаника, что и город наверху. Факелы в железных скобах пылали на стенах, разгоняя мрак. В зале находилось человек сорок, не меньше, и я заметила несколько арочных проходов в другие комнаты, где тоже виднелись фигуры — кто сидел, кто стоял, кто тихо переговаривался вполголоса. Многие украдкой посматривали на нас — на Королеву Глубин и Короля Пламени. Гадали, что может означать наше появление.

— Нина, — окликнул знакомый голос.

Я