— И что же именно у вас было? — спросил он с нескрываемым недоверием в голосе.

— Мой монтажный нож и пара медицинских щипцов. Вот и всё. И да, хорошо, я работаю с мёртвыми людьми. Я техник судебно-медицинского вскрытия. Чего вы от меня хотите? — Это действительно могло бы стать девизом последних суток моей жизни.

— Хм, — протянул он, издав тот самый слегка впечатлённый звук, на который Валерия обращала моё внимание ранее. — Должно быть, это было невероятно больно.

Я рассмеялась над этим явным преуменьшением.

— Ага. Я очнулась на полу в собственной квартире.

Торнеус покачал головой, но на его лице появилась едва заметная улыбка. Его единственный видимый жёлтый глаз смотрел на меня с некоторым изумлением, хотя каким-то образом умудрялся сохранять выражение университетского профессора.

— Что ж, как вы можете видеть, — он указал на мою другую руку, где вновь проступил маленький перевёрнутый значок «г» с завитком, — усилие, к сожалению, оказалось напрасным.

— Я должна была попытаться.

— Вы не первая, — сказал Торнеус с безразличным пожатием плеч. — Не рекомендую пробовать снова.

— Принято к сведению, — выдохнула я и вновь откинулась на стол.

— Отлично сменили тему.

— Это дар, — сухо прокомментировал Торнеус.

Мне пришлось снова рассмеяться. Была ли это его попытка пошутить, я, честно говоря, не знала, но мне показалось это смешным. Впрочем, я всегда находила юмор в самых ужасных вещах. Я ведь работаю в морге, в конце концов.

— Боже правый, Торнеус! Отметь этот день в календаре — наконец-то появился человек, который понимает твой юмор! — Валерия в какой-то момент убрала руку с моего плеча — а я и не заметила, чёрт побери эти наркотики — и отошла к книжному шкафу, принявшись перелистывать книги.

— Это не была шутка, — невозмутимо ответил Торнеус, начиная перебинтовывать рану на моей руке. — Я сообщу Владыке Каэлу, что вы готовы присоединиться к остальным.

Он взял со стола шприц — тот самый, которым угрожал мне ранее.

Я напряглась рефлекторно.

— Подождите, подождите! Я же не сопротивляюсь!

— Нет, но вы определённо начнёте сопротивляться очень скоро. Вас лучше транспортировать в бессознательном состоянии. — Торнеус протер ватой участок на моей руке и ввёл иглу без всяких церемоний. — Я не допущу, чтобы вы металась и сорвали повязку или, что ещё хуже, снова травмировали себя, — продолжил он, нажимая на поршень.

Поразительно, как быстро циркулирует кровь в организме. За все годы в медицинском я восхищалась тем, с какой скоростью что-то может пройти путь от точки А до точки Б в кровотоке. И этот момент не стал исключением.

Мир начал меркнуть. О нет. О чёрт, пожалуйста, только не это...

Глава 6

Каел

Я стоял над молодой женщиной, распростёртой на холодной кожаной кушетке, и чувствовал, как в груди тлеет странное, почти забытое чувство — любопытство. Ремни, что ещё недавно сковывали её запястья, были расстёгнуты, и теперь она лежала без сознания, её стройное тело безвольно утопало в складках простого ситцевого платья с мелким цветочным узором. Голова была повёрнута набок, и по лицу, обрамлённому растрёпанными белокурыми локонами, струился бледный свет единственной лампы под потёртым зелёным абажуром. Черты её лица были утончёнными, даже изысканными — высокие скулы, прямой нос, изящная линия подбородка, — но не внешняя красота пробудила во мне эту искру интереса. В моих палатах и без того хватало прекрасных созданий, готовых склонить голову по одному моему слову, готовых исполнить любой каприз. Нет, причина была совершенно иной. Эта девушка сумела застать меня врасплох — меня, того, кто прожил столько веков, что давно перестал их считать.

— Владыка Каэл задается вопросом, почему вы просто не оставили её без сознания всё это время, — раздался спокойный, размеренный голос Илены.

Она подошла ко мне, и шелест её длинного платья цвета спелой вишни едва слышно скользнул по поскрипывавшим половицам старого особняка. Я не сводил глаз с незнакомки, продолжая изучать её лицо с почти научной дотошностью. Воспоминание о её глазах — двух вспышках синего огня, полных такой яростной решимости в тот момент, когда она направила на меня свой жалкий пистолет, — всё ещё отдавалось в памяти сладким уколом адреналина, редкого для меня ощущения. Огнестрельное оружие шагнуло далеко вперёд за те полтора столетия, что я не ступал на промёрзшую землю Сибири, но я не ожидал такой убойной мощи от этой карманной игрушки. Три пули. Все три попали точно в цель. Профессиональная работа.

Воля этой женщины была крепче стали, крепче, чем у многих, кого мне довелось встретить за мои долгие, бесконечно долгие годы существования. Охота на неё, пусть и столь кратковременная, доставила мне искреннее удовольствие — то самое чувство, которого мне так отчаянно недоставало в последние десятилетия. Я недооценил твёрдость её духа, и эта досадная оплошность позволила ей… убить меня. Да, я не умирал очень, очень давно, и пробуждение от нанесённой ею раны было сопряжено с изрядной долей досады и раздражения. Но сквозь досаду неожиданно пробивалось и некое подобие восхищения, странное и непривычное. Быть застигнутым врасплох подобным образом, испытать настоящий риск — что может быть лучшей отдушиной от вечной, удушающей скуки бессмертия?

— По той же причине, полагаю, по которой вы лично явились сюда за ней, владыка, — раздался в ответ глухой голос Торнеуса.

Доктор поднялся из-за своего массивного дубового стола, покрытого потёртым зелёным сукном, вытирая длинные, костлявые руки влажным, испачканным чем-то багровым, полотенцем. Он был на целую голову ниже меня, но в нашем мире мало кто из тех, кто некогда называл себя человеком, мог похвастать иным ростом. Воздух в кабинете был густым и тяжёлым, пахнущим карболкой, старыми книгами в истлевших кожаных переплётах и чем-то ещё — сладковатым и металлическим, узнаваемым запахом самой сути нашего бытия.

— Любопытство, — продолжил Торнеус, бросая испачканное полотенце в медный таз в углу кабинета. — Валерия пожелала бросить взгляд в тёмные глубины современного человеческого сознания, прежде чем эта девушка окончательно присоединиться к нашим рядам. Понять, что движет этими жалкими созданиями в их нынешнем воплощении.

Ах, да. Нисхождение. Оно вносило столько сумятицы в устоявшийся уклад нашего мира, переворачивая всё с ног на голову, вливая новую жизнь и новую, бурлящую энергию в мир, давно уже отживший свой естественный срок. Для всех нас, тех немногих,