ответила Илена, найдя слова, которых мне не хватало. В прямом и переносном смысле. — Владыка Каел знает, что твоя подруга не заслуживает участи, что выпала на её долю. Но если она представляет опасность для Нижнемирья, с этим нужно что-то делать. Владыка ещё не принял окончательного решения. Но, так или иначе, он не может оставить её в плену у Самира. Неужели ты хочешь, чтобы он оставил её там? После всего, что Самир сделал с тобой?

Агна побледнела при этих словах, отводя взгляд, и её дыхание дрогнуло.

— Вы ведь идёие туда, чтобы спасти её, да? И ничего больше?

Я не мог этого пообещать. Илена снова выдержала паузу, прежде чем нашёлся её ответ, куда более подходящий, чем смог бы подобрать я.

— Владыка Каел настаивает, что его выбор ещё не сделан. Сначала он освободит девушку из заточения у Самира, и лишь потом решит, что следует предпринять ради блага Нижнемирья.

Агна испустила долгий, усталый вздох.

— Ладно… Ладно, мой бессловесный великан. Я доверяю вам. Не причиняйте ей боли. Только не снова, прошу. Не думаю, что моё сердце выдержит это во второй раз. Пожалуйста.

Я лишь раскрыл ей объятия, приглашая войти в них. Она подошла, и я поднял её с земли, заключив в крепкие объятия. Агна взвизгнула от неожиданности, а затем рассмеялась, обвив мою шею руками, и её гнев на мои военные планы мгновенно растаял, как утренний туман над Кровавой рекой.

Я был готов на многое, лишь бы исполнить любое желание её сердца. Мало чего она не могла бы попросить, лишь бы я увидел проблеск её улыбки. Но… безопасность Нины… этого я пообещать не мог.

Ибо если Самир использует её, чтобы стать Королём Всего, я не могу допустить, чтобы это случилось.

Чем бы это ни грозило.

Глава 12

Сайлас

Я стоял в библиотеке дома Самира и с безмятежным, почти отстранённым интересом взирал на громадные, уходящие в самый потолок книжные шкафы. Я прождал здесь уже довольно долго. Савва, правая рука Самира и правитель дома, пока его хозяин пребывал в забытьи, неспешно расхаживал взад-вперёд перед камином. Огонь в нём почти угас, дрова и угли почти догорели. Хозяина не было здесь уже много часов. Мне не нужно было гадать, где мог находиться Самир. Беспокоило меня не его местонахождение, а те действия, которые он, возможно, предпринимал.

Мы с Саввой знали друг друга давно. Друзьями нас назвать было нельзя, скорее, мирными сослуживцами. Было время, когда наши ранги были одинаковы. Савва всегда выносил суждения куда стремительнее меня и был гораздо более склонен к внезапным вспышкам ярости. Но таков уж был путь тех, кого взращивал Самир, — так я утешал себя.

— Ты точно не знаешь, где он сейчас? — спросил я взволнованного мужчину.

— Конечно, нет. Он бы не сказал мне, даже спроси я его. Это дело слишком серьёзно, чтобы доверять кому-либо, кроме себя самого. — А что ты знаешь о девушке? Как она себя чувствует? — Возможно, мне удалось бы выведать хоть какую-то информацию из дома Самира, если не от него самого. — Меня тревожит, на что Самир может быть способен. — Нет. Никто из наших не видел её с того момента, как она восстала. Я и сам не верил в это, пока ты не появился.

Что ж, этой надежде не суждено было сбыться. Придётся искать другие пути. Савва продолжил, и в его голосе слышалось раздражение:

— А что он творит? Кто знает! Он яростно оберегал её, пока та была смертной. Говорил, что все мы, носящие маски, не смеем с ней говорить — даже приближаться к ней было запрещено. Только слугам дозволялось взаимодействовать с его новой подопечной. Что ещё за нелепость?

— Возможно, он желал уберечь её от политических интриг, — предположил я, вновь поднимая взгляд на книжные полки. Сколько знаний было сокрыто в этих стенах, и всё равно все они оказывались бесполезными перед лицом того, что происходило вокруг.

Девушка по-прежнему оставалась пленницей Самира, но теперь её положение стало куда более отчаянным. Меня когда-то радовало, что Самир обращался с ней скорее, как с гостьей, а не беглянкой, как поступил бы на его месте Владыка Каел. Было очевидно, что чернокнижник находил удовольствие в её наивности и ясном уме. Она была редким созданием в нашем мире, и даже то, что Король Теней видел в ней возлюбленную, не слишком тревожило или беспокоило меня. Более того, я восхищался его сдержанностью в обращении со смертной. Вопреки подозрениям некоторых, он хотел не покалечить её, а обладать ею.

Но теперь всё переменилось. Она была уже не птичкой в позолоченной клетке, защищённой своим заточением от бушующей бури нашего мира. Она бы не прожила и дня в диких землях Нижнемирья без покровителя, будучи смертной. Все мы сговорились низвергнуть её в смертельную бездну, и вот теперь она стала сновидицей.Той самойсновидицей. Единственной надеждой, способной вдохнуть новую жизнь в это мёртвое и увядающее место.

Моя собственная рука также была причастна к этому. Я тоже отчаянно желал верить словам Лириены, предостерегавшим, что Нина должна умереть, чтобы спасти мир от Самира. А не то, что она должна умереть, дабы наш мир мог продолжить своё существование, — в чём, как оказалось, и заключалась правда.

Самир не воскресил Королеву Чудовищ.

Это сделали мы.

Моё сердце обливалось кровью за девушку, за все страдания, что ей пришлось претерпеть. За тот страх, что она, должно быть, испытывает сейчас, когда её будущее неопределённо и находится в руках человека, чьи намерения могут быть как добрыми, так и нет. Я хорошо знал, что даже творя добро, Самир умудрялся находить для этого самые жестокие способы.

Теперь мы вновь стояли на пороге войны. Именно по этой причине я и пришёл сюда. Владыка Каел, в своей безрассудной и глупой праведности, требовал немедленно выдать ему девушку. Даже я, со своим всегдашним желанием видеть лучшее во всех сторонах, не мог представить себе мира, где недавно пострадавшую жертву вернули бы её обидчику, и где она сама не воспротивилась бы этому всеми силами.

Владыка Каел желал смерти Нины с того самого момента, как Самир заинтересовался созданием, отвергнутым Вечными. Он считал её достойной казни ради защиты этого мира от того, что она могла значить. Кто мог поручиться, что теперь он не желает того же? Неужели Король Теней умертвит первую за полторы тысячи лет