— Просто я подумала, что, если он тебя затащит сюда силой — а всё к этому и шло, — ты его окончательно возненавидишь.

И голос Пэнси всё-таки сорвался. Она громко всхлипнула, закрывая шкаф.

— А мне так хотелось, чтобы ты хоть немного поняла, — хрипло зашептала она, — насколько прекрасным и верным человеком Драко был на самом деле. Что он по-настоящему любил тебя.

Гермиона задыхалась. По щекам текли горячие слёзы.

— И я так рада, что он всё-таки успел показать тебе всё это, признаться в чувствах до того, как… — ещё один судорожный всхлип с кухни.

И Гермиона бросилась прочь, не в силах вынести разрывающих на куски эмоций. Застилающей горечи и тоски, что до боли щемили влюблённое сердце.

Когда-нибудь она начнёт задавать вопросы. Попросит Пэнси рассказать ей о настоящем Драко, таким, каким он был с друзьями. Узнает, чем он увлекался, как любил проводить время и что веселило его. Но не сейчас.

Сейчас одно его имя заставляло Гермиону дрожать от необъятной печали.

— А… когда он показал тебе квартиру? — спустя минуту спросила Пэнси, наконец приходя в себя, но так и не получила ответа.

Гермиона неслась вниз по лестнице, на бегу смахивая с лица слёзы.

И как же в тот момент ей хотелось прижаться к Драко, угодить в его согревающие объятия, ощутить успокаивающее поглаживание по спине. Вдохнуть знакомые нотки кедрово-цитрусового парфюма. Услышать искреннюю заботу в его голосе с еле заметной хрипотцой и улыбнуться сквозь слёзы, когда Драко попытается пошутить, чтобы отвлечь её от всех бед на свете. Взять его за руку, переплетая пальцы, и крепко сжать.

И чувствовать. Так сильно чувствовать, что по коже бы побежали мурашки.

Что она не одинока.

Что Драко всё ещё рядом.

Оказавшись на улице, Гермиона замерла. Крупная снежинка упала на нос, но её холод словно пытался утешить.

И Гермиона откинула голову, любуясь прекрасным рождественским снегопадом, всматриваясь в облака на небе. Облака, что так напоминали прищуренный взгляд любимых серых радужек.

* * *

Пока мама заканчивала приготовления к праздничному ужину, Гермиона сидела в своей комнате за столом, склонив голову над чистым пергаментом. Психолог, к которому она обратилась, посоветовала записывать все свои чувства на бумагу. Она называла это «выбросом», говорила, что так можно освободиться от печали. Ведь эмоции, превращённые в слова, занимали куда меньше места в нашем сознании, чем красочные воспоминания.

Но лист оставался чист. Гермионе просто не хватало духу хотя бы начать свой рассказ.

Всё, что помогло Гермионе начать жить сначала, Драко, в которого она заново влюбилась, оказались лишь иллюзией. Ложными воспоминаниями, о которых она так много читала. И она не знала, как справиться с этим. Не знала, как сделать вид, будто ничего не было. Что не было их поцелуев, не было объятий, не было его тёплой улыбки.

Никогда не было никаких их.

И всё, что ей оставалось, — это жить дальше. Наслаждаться каждым днём с родителями и строить своё будущее. Воплотить все мечты в реальность — если не ради себя, то ради Драко. Ради того, что он сделал для неё.

Как и в её иллюзиях, так и в реальности.

Гермиона не знала другого способа отблагодарить, показать, что всё было не напрасно, и просто надеялась, что Драко, наблюдая за ней откуда-то свысока, всё увидит. Что он поймёт, и уголок его губы приподнимется в еле заметной улыбке. И он наконец поверит, что заслуживал не только жизнь, но и весь этот чёртов мир, столь несправедливый к маленькому мальчику.

Мальчику, что запутался в убеждениях. Мальчику, не знающему, как правильно. Мальчику, что, несмотря на всё, продолжал любить её.

И сразу после того, как он принял верное решение, был погребён под внезапно обрушившейся стеной, так и не получив заслуженное право на искупление.

Гермиона грустно усмехнулась и покачала головой, сжимая карандаш в руке.

И прежде, чем мама позвала её ужинать, прежде, чем отец сжал в крепких объятиях, поздравляя с наступающим Рождеством и протягивая Гермионе её растянутый детский свитер с оленем, прежде, чем они все вместе сфотографировались у ели, сжимая в руках подарки, и таким образом поставили новую точку отсчёта их счастливой жизни, Гермиона всё-таки провела карандашом по пергаменту, аккуратно выводя:

«Драко Малфою,

Другу моего разума».