— Нет, фея Тейселен провела жизнь в служении окружающим и не построила семью. Но вам никто не запрещает…

— Спасибо, этого по полной накушалась! — быстро ответила я.

Петр Петрович решительно поднялся.

— Все, ваш ресурс пребывания вне тела заканчивается. Мне надо отправлять вас дальше. И если вы отказываетесь заменить Тейселен, попадете в лимб. Чрезвычайно унылое место вроде зала ожидания на железнодорожном вокзале.

— Фея так фея, — вздохнула я, вспомнив привокзальные туалеты.

Куратор оказался близко-близко и приложил к моему лбу ладонь, которая тут же загорелась ярко-синим.

Вспышка, боль во всем теле, снова не могу дышать…

А потом я в очередной раз открыла глаза.

1.2

— Тейселен! — позвал нежный, как звон колокольчика, голосок. Прохладная ладонь очутилась на моем лбу.

Перед глазами был свет, много света. И потом из него соткался образ милой до тошноты комнатки с обстановкой в пастельных тонах.

Где я?

Неужто отметила юбилей, как подобает? Тряхнула стариной от души, так сказать. Так, что весь порох из пороховниц высыпался. Вместе с остатками памяти. А еще так голова гудит, будто я снова с младшим внуком коктейли дегустировала. Может, так оно и было?

Проморгавшись, увидела прямо по курсу испуганную девицу. Нет, это не одна из моих правнучек, и не та надоедливая журналистка, хотя чем-то похожа.

— Что со мной такое? Кто вы? — спросила я и тут же заткнулась, потому что голос у меня был чужой.

Молодой, приятный, идеально подходит под описание “А как речь-то говорит, Словно реченька журчит”.

— Ах, Тейселен, вы так нас напугали! Лишились чувств прямо за утренним уроком добродетели!

— Добро… чего? — снова поперхнулась незнакомым голосом. — Я учусь добродетели?

— Вы? Ой! — девушка звонко рассмеялась, будто я отмочила дурь в стиле современных комиков, которые кривляются по “ящику” так, что на экран плюнуть хочется, да оттирать его потом неохота.

— Вы шутите со мной, — догадалась малышка, — надо же, как остроумно! Конечно, вы преподаете и добродетель, и милосердие в вашей школе фей!

Преподаватель в школе для феечек!

Закатив глаза, заскрипела зубами, вспомнив Петра Петровича и его лекцию о хорошем поведении.

Значит, все это правда! Не приснилось после того, как я тортом объелась. Ах, да. Я его даже и не попробовала. Зато обеспечила съемочной группе репортаж куда интереснее, чем унылый юбилей божьего одуванчика.

— Вы себя хорошо чувствуете? — осторожно поинтересовалась девушка… и в голове моей щелкнуло: “Мерципен”.

— Да, Мерципен, еще как хорошо, — заявила я, догадавшись, что это включилась память тела, оставленного настоящей Тейселен.

— Мне бы хотелось посмотреть на себя в зеркало, оценить… ну, как я после обморока выгляжу.

— Да-да, конечно, — обрадовалась чему-то Мерципен.

Девчонка помогла мне подняться и подвела к шкафу который я не могла видеть с диванчика.

Взглянув в зеркало на всю дверь, я сглотнула и попросила:

— Можешь оставить меня ненадолго?

Девица тут же убежала, довольная, что их обожаемая Тейселен пришла в себя.

А я буравила отражение в зеркале взглядом.

Добродетельная фея Тейселен была прекрасна.

Само совершенство, иначе не скажешь.

Нежная, словно сияющая изнутри кожа. Молодая, упругая и гладкая. Светлые мягкие волосы светятся здоровьем, огромные голубые глаза выделяются на личике с точеными благородными чертами.

На вид мне было не больше двадцати. Хотя Петр Петрович упоминал, что фея служила людям и прочим существам много лет.

Но главное, что отличало меня от людей — крылья.

Большие, полупрозрачные, почти невесомые я их не сразу заметила, пока свет из окна не преломился, пройдя сквозь тонкую пленку.

— Батюшки светы! — восхитилась я и попыталась шевельнуть своим новым приобретением.

Ух! Они меня слушаются!

Вначале я бестолково хлопала крыльями, как моль-переросток. И от этого меня мотало по полу туда-сюда. Я подскакивала, заваливалась вперед и назад, но наконец приподнялась и зависла под полом, не пытаясь что-либо контролировать, и тело, видать включило свою память. Крылья четко зафиксировались в нужном положении, а потом я подумала, что надо бы опуститься на пол, и мои новенькие, хорошенькие ступни без следов старческого артрита и вальгусной деформации коснулись нагретого солнцем деревянного пола.

— Хорроша! — сказала я довольно, вслушиваясь в звук своего удивительного голоса. — Только кто вас надоумил, господа присяжные заседатели, пустить женщину-локомотив, Таисию Громову, в тело нежной феюшки? Я же ведьма!

После этих слов попыталась злодейски рассмеяться, но у меня ни шиша не вышло. Смех был приятный, мелодичный и ему тут же вторили птички за окном.

— Тейселен! — в комнату ворвалась рыжеволосая молодая женщина с зеленоватыми крыльями. — Ах, дорогая, представляю, как же ты переживаешь, хоть и не рассказываешь нам о своих чувствах! Даже в обморок упала!

А это что за подружка-волнушка?

Я попыталась заглянуть внутрь своей головы и подсознание выдало: “Гринельма”.

— Тебя стучаться не учили? — я хотела это буркнуть недовольно, но вышло опять приторно-миленько. Вот холера!

— Бедняжка! — вздохнула Гринельма. — Совсем не в себе. Но я тебя понимаю. Ведь этот ужасный, жуткий Эйдан Брелентер уже вот-вот заявится!

Пошуршав в своих мыслях, я не нашла внятного отклика на имя Эйдан Брелентер. Только легкое раздражение.

— И что в нем ужасного? — попыталась выяснить ненавязчиво.

— Как же?! — Гринельма прижала руки к груди и ее зеленые крылышки затряслись. — Это чудовище получило от верховного совета одобрение на брак с тобой и теперь не отстанет!

Почему я не удивлена?

Теперь понятно, отчего добродетельная Тейселен так спешила переместиться в лучший мир.

Потому что в этом ее начинало припекать.

1.3

Эйдан Брелентер

— Генерал Брелентер! — император Антурии был смущен. А такое редко когда увидишь. Чтобы величайший правитель Империи, в которую слились три великих королевства, испытывал замешательство? Многие вообще считали такое невозможным.

Но генералу Эйдану Брелентеру повезло. Или наоборот, не посчастливилось вызвать у его величества столь сложное чувство.

— Вы герой войны с Тьмой. Кавалер трех орденов Чести и пяти медалей Храбрости. Обладатель титула герцога Девлирского. И… и при этом самый неуживчивый человек…

— Дракон, — поправил Эйдан.

— Самый неуживчивый человек и дракон империи! Я желал вас видеть губернатором всего Девлира. И это прямой путь к королевскому титулу, генерал! Вы могли бы стать первым и единственным кандидатом в преемники нынешнего короля Девилерии. И что?

— И что? — спокойно переспросил Эйдан.

— А то, что вы не вызываете доверия у ваших потенциальных подданных, дорогой мой герцог! Ваше разнузданное поведение, отвратительное обращение с женщинами. Постоянные драки с поножовщиной или того хуже, поджогами. Неделю назад вы со своими дружками спалили половину деревни!

— Да, это зря, это неудачно получилось, — согласился Эйдон, — и я этим не горжусь.

— А ваши провокации с вызовом на дуэль