— П-папа… — срывающимся голосом произнесла я.

А что говорить дальше? Как любящие дочери рассказывают о своей боли любящим отцам?

В трубке раздался вздох.

— Алана, я правда очень занят. Через минуту начнутся важные переговоры.

В его голосе чувствовалась нотка раздражения и усталости. Как будто я часто звонила ему и плакала в трубку. На самом деле, до этого дня — никогда.

— Т-ты не можешь отложить их? — дрожащим от сдерживаемых слез голосом попросила я. — Мне правда очень плохо.

Я могла быть избалованной “принцессой на горошине”, любящей, чтобы мир вертелся вокруг ее персоны… Но я искренне любила Витю. И такое предательство испытала на себе лишь второй раз в жизни.

— Алана, ну что за капризы! — Вот теперь отец разозлился по-настоящему. — Я же тут не в игрушки играю! Знаешь, что? Я сейчас переведу тебе денег. Купи себе что-нибудь красивое, сходи в спа-салон с подружками.

— У меня есть…

Деньги, хотела сказать я, но не успела. Папа уже отключился. И уже через полминуты тренькнула смс-ка — деньги пришли на мой счет.

“Купи себе что-нибудь красивое”. Уже купила, спасибо, больше не хочу.

“Сходи в спа-салон с подружками”… А есть ли они у меня, эти подружки?

Лизе звонить было стыдно. Я столько некрасивого ей наговорила, потому что была уверена в собственной правоте.

Что до остальных… Иногда мне казалось, что все, что нас объединяет — это наши обеспеченные родители, подарившие нам красивую, беспечную жизнь и возможность ходить по ресторанам, салонам и клубам, развлекаться шопингом и целыми днями зависать в сети или листать журналы.

Душу друг другу мы не изливали, чем-то по-настоящему личным — или печальным — не делились. Скорее, приятельницы, с которыми можно весело провести время, нежели подруги…

А если однажды в моей семье кончатся деньги, останутся ли они таковыми или наши пути навсегда разойдутся?

От этих мыслей стало тошно. Я брела куда-то, сама не зная, куда, но потом все же заказала такси и вернулась домой.

Не в силах остановиться, я металась по квартире — большой, просторной… пустой. Ярость бушевала внутри.

Подумать только, еще совсем недавно я была уверена в том, что у нас с Витей все серьезно. Подружки вовсю подначивали, что он вот-вот сделает мне предложение. А сегодня я обнаружила, что он — проклятый изменщик!

К тому времени, как на город опустилась ночь, ярость исчезла, оставив лишь опустошение. И отчетливую мысль: я ненавижу свою жизнь. Красивую, сытую, блестящую… Одинокую и пустую, как и купленная мне отцом квартира.

Не знаю, что побудило меня ринуться в кабинет и отыскать в углу самой дальней полки старинную рукописную книгу. Ее я однажды обнаружила на чердаке нашего старого дома. Мы жили там до того, как папина фирма начала приносить хороший доход, и мы переехали в роскошные апартаменты в центре столицы.

Книга, которую я держала в руках, была моим маленьким секретом. На потертой обложке, скрывающей под собой пожелтевшие от времени, ветхие страницы, значилось: “Книга заклинаний”.

Я никому не рассказала о своей находке — боялась, что меня попросту засмеют.

Наверное, не мне, почти не знающей бед, мечтать о чуде, но я все же о нем мечтала. Где-то в глубине души я надеялась, что заклинания в книге могут оказаться настоящими. Что в нашем сверкающем огнями иллюминаций, сверхтехнологичном мире из стекла и бетона может найтись место настоящему волшебству.

Все эти несколько лет я лишь позволяла себе изредка открыть книгу, вчитаться в старинные, иногда не слишком понятные, слова, написанные чернилами… И тут же ее захлопывала. Я не прочитала ни одного заклинания. Боялась, что оно не сработает и тогда иллюзия существования магии в нашем мире рассеется навсегда.

Но сегодня желание изменить свою жизнь было нестерпимым. А в книге все это время меня ждало “заклинание новой жизни”.

Я отыскала нужную страницу и положила книгу обложкой вверх. Распахнула окно, впуская в комнату свежий ветер. Расставила у большого напольного зеркала свечи и подожгла их, и только затем выключила свет.

Мою фигуру в отражении зеркала окутывал полумрак, огоньки горящих свечей бросали на мое лицо загадочные тени.

Выдохнув, я прошептала заклинание:

Ветер шепчет, звезды светят,

Словно в сказке, мир летит.

Я взываю к силе света,

Смело сердце в путь манит.

Я меняю судьбы нити,

Путеводную призываю звезду

Свет и тень, соединитесь,

Новой жизни я путь найду.

Смело в сердце пламя зреет,

В водах жизни утону.

Свет надежды вновь согреет.

В жизни новой путь начну.

Голова закружилась. Нет… вокруг меня закружился весь мир. Я попыталась ухватиться за зеркало, но не чувствовала ни его, ни собственного тела. Я будто перестала существовать вовсе.

“Может, и правильно?” — мелькнула усталая мысль.

Но затем погасла и она.

Не знаю, чего именно я ждала, когда читала заклинание. Наверное, того, что моя жизнь изменится как по волшебству. Что Витя вернется ко мне, поняв, какое сокровище упустил. Что папа отложит все свои дела, лишь бы только побыть со мной. Что глупая ссора с Лизой исчезнет сама собой, и мы снова будет общаться, как прежде.

Но вот туман перед моими глазами рассеялся, и я поняла, что исчезли не мои проблемы, и заставившие меня броситься за спасением к древней книге.

Исчез мой родной и привычный мир.

2. Новая жизнь

Я все так же стояла перед зеркалом… вот только отражалась в нем уже не я. Не холеная девица двадцати пяти лет в брендовой одежде и со стильной укладкой, а простоватой внешности женщина на несколько лет старше.

Ни грамма макияжа, светло-мышиного цвета волосы заплетены в две косы, улитками свернутые по бокам головы. А потяжелевшее минимум на двадцать килограмм тело втиснуто в старомодный наряд — простое платье до пят из грубой некрашеной ткани поверх тонкого нижнего с висящим на поясе кошелем.

С меня — точнее, с моей странной копии — будто взяли и вытянули все краски, весь лоск. Еще и дополнительным грузом в пару десятков килограмм наградили. Неким приятным новым элементом стали лишь серо-зеленые глаза.

От шока я хватала ртом воздух. То, что это была именно я, подтвердило отражение.

Даже зеркало, и то изменилось — рама стала тяжелой, медной, стекло казалось каким-то тусклым. Красивые витые свечи сменились жалкими поплывшими огарками. Во всем окружающем меня пространстве почти не изменилась лишь до боли знакомая книга. Только страницы в ней были