Владыка Каел наблюдал за мной молча. Хотя что он думал, было полной загадкой. Его лицо не выражало эмоций.

— Тогда тюремное заключение, — предложила Илена после паузы. — Запереть его навечно. Пусть гниёт в темнице до конца времён.

От этой мысли у меня свело живот. Идея запереть его в цементной камере на всё оставшееся время… я не могла этого сделать. Просто не могла. Но причина не понравилась бы Владыке Каелу. Мне пришлось придумать отговорку. Быструю и убедительную.

— Дайте ему время — и он всё равно вырвется, — я язвительно усмехнулась. — Вы правда хотите посмотреть, что выползет из бетонной коробки через тысячу лет? — Я специально сделала драматическую паузу. — Вам кажется, он безумен сейчас? А представьте, каким монументальным «иди ты на...» будущему станет его возвращение! Этот тип и в здравом уме не числится, а каким он станет после тысячелетия в одиночке? Может, вы не планируете дожить до того дня... Но я, например, совсем не горю желанием расхлёбывать последствия.

— У неё есть веское наблюдение, — заметил Золтан задумчиво. — Мы не можем предсказать последствия такого заключения.

Владыка Каел задумался, и молчание затянулось. Его взгляд был прикован к Самиру по другую сторону стола — будто два извечных противника, чернокнижник и воин, вновь сошлись в безмолвной дуэли. Возможно, он вглядывался в будущее, пытаясь разглядеть, во что превратится Самир, если его выпустят на свободу после долгих лет заточения. Что за тварь родится в темнице и какой местью обернётся её освобождение? Наконец, Каел тяжело вздохнул, и в этом вздохе читалось усталое признание — кажется, он смирился с тем, что я была права.

— Что же вы предлагаете нам сделать, госпожа Нина? — спросила меня Илена.

Теперь выбор свелся к двум вариантам. Первый — полное прощение, когда Самир просто уйдёт отсюда без всяких последствий. Второй — принудительный сон: отправить его обратно в то загадочное состояние покоя, в котором все они пребывают по сто лет, прежде чем снова сменить друг друга у власти. Ни то, ни другое не казалось мне по-настоящему справедливым. Простить — значит позволить уйти безнаказанно. Усыпить — словно отложить проблему на потом.

Ни один вариант не казался идеальным. Оба были плохи по-своему.

Я покачала головой и откинулась на спинку кресла. Принуждение Самира вернуться в свою гробницу могло быть лучшим вариантом. Сто лет — не так уж и много. Если думать обо всей их истории. Это была бы справедливая плата.

Затем заговорила другая половина моего сознания. Отправить Самира в его гробницу? Даже если я только что простила Владыку Каела за то же самое? Это была бы верх лицемерия. Даже не считая моих собственных интересов, я не могла простить Владыку Каела и осудить Самира за одно и то же преступление.

— Я не знаю, — призналась я честно. — Кажется неправильным отправлять Самира в его гробницу. Когда я только что простила тебя за то же самое. Но и позволить ему уйти от ответственности тоже кажется невероятно неправильным. — Меня осенило. — Владыка Каел. Если я соглашусь простить его, а ты — нет. Что будет тогда?

— Раздельное решение всегда идёт за правящим королём, — объяснила Илена терпеливо.

— Так… в чём смысл всего этого? — я размышляла вслух. Пытаясь понять игру Самира и терпя неудачу. — Даже если я решу простить его, ты не сделаешь этого. И тогда это не имеет значения. Так зачем мне вообще нужно принимать решение? Зачем эта вся показуха?

— Ах, да. Это, — Самир наклонился вперёд. Он внезапно приобрёл вид человека, страшно довольного собой. — Нина, в этой комнате есть ещё один долг, который мне должны. Твой. Настоящим я призываю его к уплате.

Глава 7

Нина

Я чуть не рассмеялась — это была моя первая инстинктивная реакция. Я смотрела на Самира в полном недоумении. Он что, и вправду пытался сейчас надавить на меня?

— Ты шутишь?

Он лишь пожал плечами, будто речь шла о сущем пустяке.

— А почему бы и нет?

— Какой долг она должна тебе? — настороженно спросил Торнеус.

— Я освободил девушку Агну от всех обвинений по просьбе Нины. Взамен она предоставила мне услугу. Я могу затребовать её в любой удобный для меня момент.

— Но какое это имеет отношение к делу? — я покачала головой. Раздражение нарастало всё сильнее. — Мой голос больше ничего не решает.

— Ах, но это не так, — Самир откинулся на спинку стула. Он положил лодыжку на колено и выглядел невероятно довольным собой. — Я торжественно заявляю: я аннулирую нашу с Ниной договорённость. Но только в том случае, если Каел также отстранится от этого суда. Шах и мат, старый друг.

Каел с оглушительным рёвом вскочил со своего трона. Он с такой силой оттолкнул массивное деревянное кресло, что оно проскрежетало по каменному полу. Все остальные невольно отпрянули. Он занёс кулак и с размаху ударил по одной из огромных каменных колонн. От удара содрогнулось всё здание.

— Кто-нибудь, объясните мне, что происходит? — тихо пробормотала я.

— Если я расторгну нашу сделку, дорогая, — Самир немедленно откликнулся на мою мольбу, — то я аннулирую помилование милой Агны. Её свободу отменят немедленно. И эта вознесённая до небес буфетчица предстанет перед судом. Её прежнее признание в покушении на убийство никуда не денется.

Каел в ярости зарычал. Он ударил по колонне своего дома во второй раз.

— Ну и ну, что за страстная реакция, Каел! — Самир рассмеялся. Он безжалостно дразнил могучего владыку. — Неужели ты скажешь, что успел привязаться к этой рыжеволосой? Как мило.

— Оставь его, Самир, — бросила я колдуну. — Это не имеет к делу никакого отношения. Не смей… — я запнулась, не договорив.

Не смей унижать его за то, в чём сам повинен.

Почувствовав моё замешательство, колдун тут же набросился.

— Не смей что, моя дорогая?

— Не смей принижать его лишь за то, что он способен испытывать нечто иное, кроме ненависти, — холодно парировала я.

Самир рассмеялся. Моя ответная колкость искренне его позабавила. Он откинулся на спинку стула.

— Каел просто столкнулся с реальностью. Теперь