Вдовье платье подразумевало максимальное сопротивление. Вильтакс аж зарычал от предвкушения. Также он улавливал мои волнение и испуг.

Я вытащила серебряный кинжал. Возможно, это отвлечет его внимание. Глаза медведя немного округлились, но затем он уловил, что лезвие заговоренное и не должно промахнуться. Оскалился. Уже интереснее, хотя зубочистка зубочисткой.

Сделала один ложный выпад и тут же второй. Зверь, все еще не приближаясь, демонстративно зевнул — и тогда я метнула нож, целясь в довольно миниатюрное ухо, а другой рукой, и с другого угла, швырнула капкан. Вильткас как раз отводил голову в его сторону, и тот захлопнулся прямо на морде. Отлично, он тоже заговоренный.

Смотреть, как скоро медведь стащит его с себя, — нет, спасибо. Тем более его потянуло во вторую яму, потому что сработал следующий захват. Вот это уже настоящий шанс. Я стану победителем охоты, если сумею войти к нам в спальню до того, как буду поймана. Теперь пора бежать, как никогда прежде.

Когти ожесточенно терзали магический барьер ниже уровня земли, но сам вилткас даже не роптал. Он был занят.

* * *

Тем не менее, я вошла в замок почти без сил, пытаясь справиться с дыханием. Надежда выиграть все еще теплилась. Но для этого надо попасть в дальнее крыло на третьем этаже. Медведь появился, когда я достигла площадки между вторым и третьим. Оттуда я услышала, как принялась поскрипывать не до конца прикрытая входная дверь.

Он и здесь дал мне маленькую фору. Иначе бы продолжила двигаться к цели кратчайшим путем и не заметила, как магический фон стремительно уплотнялся… Однако я так устала. Разве я выдержу прятки с Кристином, который знал замок не хуже Аргуса? Через минуту хозяин Энтина отсек мне и прямую дорогу, и обходную. Через три я оказалась в противоположном крыле, судорожно дыша и хватаясь за постаменты высоко стоявших статуй, чтобы не упасть.

Позади послышались шаги. Он шел спокойно, без спешки. Уже то, что перевоплотился в человека, говорило о многом. Вильткас уже несколько раз перешел свою границу терпения и, чтобы не навредить мне, охоту завершал человек. Только так ли это хорошо? Медведь порывист и отходчив, а Кристиан… Тот мог быть разным. Наказывать удовольствием — это про него. Но разве сейчас я заслужила наказание?

Заставила себя повернуться. Он выглядел абсолютно естественно, словно вернулся не из леса, а после переговоров. Выглаженная белая рубашка, идеальный маникюр, прическа волосок к волоску. Боялась и представить, на кого сейчас была похожа я. От роковой вдовы мало что сохранилось.

— Кристиан, это ты, — вздохнула, сдаваясь ему в руки.

— Интересно, Бель. А ты кого ждала?

После охоты настроение у него бывало непредсказуемым. Он подхватил меня — и вроде бы абсолютно мирно. Но эти желваки на скулах, и пальцы, впивавшиеся в плечи до синяков. Мне хотелось проявить малодушие и назвать сигнальное слово. Я так утомилась. Но это нечестно. Для него вторая часть так же важна, как и первая.

Вся игривость с него слетела. Он стал чрезвычайно серьезен.

— Не надо бояться. Все пройдет без болевых ощущений. Мне надо почувствовать власть. Не больше… Ты великолепно отбивалась, Бель. Прости, что победить я тебе не дам.

Сглотнула, хрипло пробормотало что-то невнятное. Уткнулась лицом ему в шею. Я полюбила зверя, принимала его таким и представляла, как сделать счастливым. Обхватила его за шею и приникла всем телом. Он в это время деловито рвал на мне платье.

Одетый мужчина донес обнаженную женщину до спальни, а там быстренькой окунул в ванну.

— Кристиан, — попробовала достучаться до него, когда он распластал меня по кровати. — Не молчи.

— А что мне делать, милая? Я бы вгрызался в твое тело, но ты такая хрупкая и нежная… Мне достаточно видеть, что ты вся и везде моя. Поэтому лежи неподвижно, вот как сейчас.

Он смял мои ягодицы так, что я все-таки застонала. Немножко от боли, немножко от досады, что не всегда улавливала его настроение. Мужчина раздвинул мне бедра и поцеловал внутреннюю часть повыше колена. Потом потянулся к груди. Моя тревога сменялась таким же беспокойным томлением. Теперь я стонала под его укусами и поцелуями потому, что только это приносило облегчение.

Князь все таки надел на меня цепи. Кандалы крепились к углам кровати, и он мог менять натяжение, заставляя сильнее раскинуть руки или ноги. Возможно, другие пары в такие минуты шутили, подкалывали друг друга. Он же держался отстраненно и пальцами чертил на мне линии, повторяя на коже полосы лунного света.

Моя беспомощность успокаивала его еще лучше, чем целый час преследования по камням и по кочкам. Я же от этого уязвимого состояния погружалась в транс и оттуда продолжала тянуться к нему. Доверять Кристиану — моя первая и основная потребность.

— Богиня, кажется, я окончательно помешался. Ты невесомее, чем свет обеих лун.

Он отстегнул оковы от металлических стоек, и теперь я могла двигать конечностями, пускай и потяжелевшими из-за цепей. Крис стянул рубашку и стал подтягивать на себя мои разведенные ноги. Поцелуи стали обжигающими и хаотичными. В плечо, в ложбинку между грудями, в живот. Он расстегнул ширинку, но брюки по-прежнему были на нем. Это заводило и в то же время приводило в ярость.

Я зашипела:

— Может, я и покорная одалиска. Но я твоя жена, а не девица, которую ты оседал за занавеской на балу. Снимай. Штаны. Иначе я неудачно двину рукой прямо сейчас. Он все-таки рассмеялся.

— Бель, где ты этого набралась? Какие еще занавески. В приличных домах всегда есть пустующие комнаты неподалеку от основной залы.

Крис увернулся от тяжелой цепи, а потом поймал ее на противоходе, чтобы не задело меня.

— Тссс, Вишенка. Моя сладкая, моя упрямая. Ты тоже на взводе. Но со всем справилась, даже с недалеким вильткасом. Три дня, нет, неделю я буду осыпать тебя поцелуями и усаживать сверху. Потому что когда я внизу, то вид открывается такой, что забываю, как меня зовут.

Муж избавился от брюк, и у меня закончились последние возражения. Какое-то время мы провели молча, — то есть я вскрикивала, а он изредка и коротко стонал — однако я вскоре сдалась. По мере того, как напряжение в нем нарастало, я решилась на то, что откладывала последние полгода.

— Я думаю, мы сделаем перерыв в охоте, но ты будешь доволен, — сообщила ему в несколько выдохов.

Крис приблизился к той точке, рядом с которой слова воспринимались плохо.

— Что? — отозвался он.

— Говорю, ты сможешь меньше ревновать