Только один из семи больших чанов, предназначенных для замачивания и стирки, находился в рабочем состоянии. Остальные были завалены всяким хламом и уже даже успели рассохнуться не только в том месте, где скобы стояли, но и по верхнему краю.

Я не стала заострять на этом внимание. В конце концов, я сюда не надзирательницей пришла и не экономкой, и не мое дело, как тут хозяйство организованно. Меня касалось лишь то, что имело отношение к Юле и ребенку – за всем остальным пусть хозяин следит. У него глаза большие, вот пусть за своими слугами и смотрит.

Мы зашли в небольшую комнату с двумя столами. На том, что поменьше в полнейшем беспорядке валялись швейные приспособления: коробочки с иголками, булавками, ленты, крючки, вязанки с нитками. Тот, что побольше – стоял у окна и явно предназначался для раскройки, под ним, на перекладинах лежали портновские линейки и большие ножницы с длинными лезвиями.

В углу стояла ножная швейная машинка, очень похожая на те, что в наших деревнях у бабушек были. Я покрутила рабочее колесо, и оно на удивление легко поддалось. Не заскрипело, ни заело, а наоборот плавно и бесшумно прокрутилось.

Уже хорошо.

Теперь нужна ткань.

С этой мыслью я заглянула в сиротливо приткнувшийся у стены низенький двустворчатый шкаф. Увы, кроме паутины, да рассохшихся выкроек на вощеной бумаге, там ничего не было. Зато в здоровенном сундуке, стоявшем при входе, оказалось полно «сокровищ»: отрезы парчи, бархата, рулоны жесткой дерюжки и мягкая марля. В общем, всего было много, а толку мало. Потому ткань была пыльной, старой и местами очень сильно изъеденной, и для моих целей категорически не подходила.

А вот покрывала, которые я заприметила, когда проходила мимо сушильной комнаты – очень даже.

Люси, все это время топталась на пороге и старалась не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы я не приплела ее к работе. Но скрыться не удалось. Добрая тетя Алекса, собралась по максимуму использовать рабочие руки, какими бы непутевыми они не были.

— Так, Люсенька, идика сюда.

С несчастным видом она подошла ближе и встала рядом.

— Твоя задача – выпотрошить те подушки, что мы принесли и разобрать наполнитель. Все, что свалялось – в одну сторону, хорошее – в другую. Цель ясна?

Осознав, что работа предстояла несложная, она чопорно кивнула:

— Сейчас все сделаю.

— Моя ж ты умница! — похвалила я ее и побежала за покрывалами.

Я по памяти начертила выкройку, похожую на большую подкову.

— Это что такое? — спросила любопытная Люся, уже почти расправившись с наполнителем.

— Подушка для беременных.

— Почему она такой странной формы?

— Не странной, а удобна. Вот представь, лежишь ты на одном боку, животиком уперлась — хорошо, потом на другой бок перевернулась — и снова хорошо. Хочешь — ногу закинула, хочешь — руку. Очень удобно.

Уж я-то точно знала о чем говорила, у меня дома таких подушек три штуки было. В гостиной на диване, в кабинете, и в самой спальне. Комфорт я ценила, и экономить на нем не привыкла. Тем более беременный комфорт! Что может быть важнее?

— Все готово, — сказала Люси и указала на две кучки перед собой. Одна серая, свалявшаяся. Вторая пышная светлая.

— Молодец, а теперь помоги, вот тут. Подержи, чтобы не скатывалось, пока я прикалываю

Ловко орудуя булавками, я приколола бумажную выкройку к покрывалам, потом взяла самые острые ножницы и принялась кромсать.

— Хорошие покрывала были, — сокрушалась служанка, а я продолжала бесчеловечно резать, да еще и приговаривала:

— Ничего страшного. У вас этого добра полно.

Вскоре выкройка была готова, и настало время шить.

Я немного повозилась со швейной машинкой — устройство было похоже на наши старенькие машинки, но все-таки немного отличалось. В одном месте никак не получалось нормально продеть в ушко, но Люся подсказала — завела нитку за выступ, надавила и ниточка сама соскользнула в нужное положение.

Желая проверить, как оно работают, я взяла обрезок, оставшийся от покрывала, и попробовала проложить на нем строчку. Вроде ровно, но немного тянуло. Я покрутила какие-то колесики и методом проб и ошибок подобрала удачное натяжение нити и давление лапки.

— Ну что, попробуем?

С этими словами сложила две детали лицом к лицу и принялась осторожно раскачивать ножной маховик, подстраиваясь под удобный мне ритм. Аккуратно прострочила одну сторону, закруглила конец и перешла на другую, вернулась обратно, оставив не застроченный один участок сантиметров пятнадцать шириной, чтобы через него вывернуть на лицо и набить наполнителем.

Потом прошлась по краю зигзагом, чтобы не сыпались нитки.

Красиво, ровно.

— Никто ж не увидит эту сторону, зачем так стараться? — бухтела под руку Люси.

— Затем, что роскошь — это когда изнанка так же красива, как и лицо. Коко Шанель.

— Это что-то на курином? — не поняла она, а я только глаза закатила и головой покачала:

— Эх, ты, темнота!

Мы вместе вывернули заготовку подушки, расправили ее и набили до отказа, тщательно распределяя наполнитель по всему объему, чтобы не было комков. А потом я вручную зашила техническое отверстие потайным швом.

Получилось красиво, аккуратно, и как покупное.

Пока я наводила порядок на рабочем месте, Люся с интересом щупала подушку и всячески ее применяла: то на шею повесит, как хомут, то вокруг живота обернет.

— Забавная вещица. Тебе надо такое на продажу шить.

— Ты еще слинги в моем исполнении не видела.

— Что такое слинг? — тут же поинтересовалась она

— Потом покажу, когда время придет.

Если придется задержаться в этом мире, то будут им и слинги, и гамаки, и куча всяких удобных штучек из нашего мира. Кстати, о мирах….

— Люсенька, может, ты в курсе, почему здесь так ждали беременную попаданку?

— Конечно в курсе, — беспечно ответила она, — это же все знают.

— Я не местная, не знаю. Расскажешь?

— Пфф, да что там рассказывать, — отмахнулись служанка, — пророчество у нас есть о том, что появится из другого мира беременная женщина и ребенок этот