Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.

— Ты что это? — ахнула она. — Мэди, еще испачкаешься!

— Я думала, ты умерла! — воскликнула я, заглядывая в родное лицо.

— А я в подполе спряталась, с огурцами, — ответила тетя. — Так бы и угорела, если б кое-кто, — она глянула в сторону мужиков, — не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.

— Пожар потушили, полезли за настойкой, — подхватил старик Пайк, — а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…

— Я тебе дам тварь! — оскорбилась она.

— Черная вся, взъерошенная… — продолжил Пайк. — Ну, как стала ругаться, так сразу понятно — Рут. Таких слов твари небось не знают…

Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.

— Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, — ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. — Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?

— Уверяю, она нужна мне всякой, — невозмутимо ответил Бастиан. — Рад видеть вас в здравии, Рут.

Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.

— Да еще оделась как легко, — окончательно рассердилась она. — Что за одежка — на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?

Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.

— Спасибо за огурцы, — подал голос Бастиан, шагая за нами. — Отличные были. Такие… ароматные.

— Были? — уловила тетя Рут. — Все съели уже? А я еще дам! У меня и огурчики сохранились, и грибочки, и варенье из тьмошника…

Фелиция оказалась права: мне надо было съездить в Сумерки, очень надо.

***

Чужой дом встретил нас сверкающими новенькими окнами и чистыми, вымытыми до блеска полами. Посреди комнаты осталось светлое прямоугольное пятно, словно тут долгое время лежал ковер, который потом отчего-то решили убрать. А на узкой кухоньке хлопотала тетя Рут, и я, все не веря, что она жива, топталась рядом, больше мешая, чем помогая.

— Ничей теперь дом, — скупо пояснила тетя. — Тени вернулись во мрак.

Я словно почувствовала мимолетную вонь тварей ночи и поежилась, обхватив себя руками.

— Может, пирожка? — предложила тетя как ни в чем не бывало, но я отказалась, мотнув головой.

А вот Бас взял один и одобрительно покивал, откусив чуть не половину.

— Шрам сказал, ты погибла, — вспомнила я, невзначай погладив тетю Рут по плечу. — И те чаросветы тоже.

— Спутали с подавальщицей, что работала вместо тебя. От нее мало что осталось. — Вздохнув, тетя собрала пальцы щепоткой и тайком махнула в темный угол, отправляя мрачные мысли теням. — А я успела спрятаться. Твари бы меня, конечно, учуяли. Шастали там, когтями стучали. Веришь — если б не огурцы, то конец бы мне пришел! Но один бочонок подтекал, а рассол ядреный — все запахи перебьет.

Повезло, что те твари не такие лакомки, как Веник. А может, им нельзя было отвлекаться на огурцы…

Я выглянула в окно, разглядывая улицу, накрытую отраженным светом из башни, которая теперь работала как и прежде: зеркала сияли, принимая лучи и дробя их над городом. Охрана осталась снаружи, а жители Порожков разошлись по своим делам. Видно, Шрам оказался убедителен. Но я приметила парочку оборванцев, слоняющихся туда-сюда. Первому, конечно, доложат о моем приезде, и он явится поговорить. Может, попытается выдать очередное задание. Но я не хотела сражаться с чаросветами. Я хотела мира для всех, но пока не понимала, как его достичь.

Бастиан доел пирожок, вытер руки салфеткой и, облизнув губы, торжественно произнес:

— Госпожа Рут, я прошу у вас разрешения жениться на Мэдерли.

Тетя едва не выронила чайник, загремевший о печь, и вытаращила на Баса и без того большие глаза.

— Мы выяснили, что у Мэди есть отец, — невозмутимо продолжил он. — Но, во-первых, он не принимал участия в ее жизни и вряд ли имеет право на судьбоносные решения, а во-вторых, он в цитадели, подозревается в организации мятежа. В-третьих же, вы — единственный человек, которого Мэди считает родным, и ваше мнение важно для нее. И для меня, конечно. Так вот, госпожа Рут, вы не будете возражать, если мы с Мэдерли свяжем наши судьбы в одну?

Я с укоризной посмотрела на Баса. Если это очередной подкат к тете, то он определенно удался. Теперь она насует ему столько огурцов в чаромобиль, что багажник не закроется. Тетя Рут всхлипнула, всплеснула руками, а ее глаза влажно заблестели.

— Девочка моя, — шмыгнула она носом. — Прямо замуж? За Альваро? Ох! Надо же… Кто бы мог подумать… — спохватившись, зачастила: — Да! Я — да! Я говорю да!

Бастиан вежливо склонил голову.

— Благодарю. Мы поженимся как можно скорее.

— Нет, — вырвалось у меня, и взгляд Баса полыхнул чаросветом.

— Мы можем поговорить наедине с моей невестой? — чинно спросил он, выделив последнее слово.

— А я вот двери закрою, — торопливо пробормотала тетя, растягивая ширму-гармошку. — И ничегошеньки не услышу.

Конечно, она будет подслушивать, но какая разница?

— Что еще? — с раздражением спросил Бас, повернувшись ко мне. — Ты не хочешь выходить за меня, Мэди? Собираешься и дальше представлять своим другом? Я решил, тебе неловко, потому что в Сумерках строже традиции. А ты попросту не хочешь за меня замуж?

На кухне что-то упало и разбилось. На счастье.

— Хочу, — призналась я. Подошла к Бастиану и, обняв его, погладила напряженную спину. — Очень хочу.

Он вздохнул и обнял меня в ответ, а его мышцы расслабились.

— Но как это будет, Бастиан? — прошептала я, легонько поцеловав его в губы. — Я стану одной из Альваро, получу заветную прибавку к баллам, закончу академию. Потом нарожаю тебе детей…

— Пока что все звучит замечательно, — улыбнулся он.

— А Сумерки? — спросила я. — Что будет с ними? Ничего не изменится? Люди так и будут жить в страхе, что зеркала погаснут? Их переселят еще дальше в Ночь?

— Я не знаю, Мэди, — ответил Бастиан, хмурясь. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Если бы я сама знала.

— Я думала