Оглушительный выстрел прогремел в тесном переулке.

За свою не самую короткую жизнь я видела очень, очень много крови.

Честно говоря, в моей профессиональной жизни её было более чем предостаточно. Начиная от многочисленных фильмов ужасов, которые я добровольно и с удовольствием смотрела по ночам в обнимку с конфетами, заканчивая настоящими мёртвыми телами на моём рабочем столе в городском морге, годами напряжённой работы квалифицированным фельдшером скорой помощи и постоянной службы в качестве спасателя-добровольца в местном отделении МЧС.

Я видела огромное количество отвратительных, изувеченных людей, включая того несчастного парня, который совершенно не уважил технику безопасности при работе с промышленным токарным станком на заводе, когда я ещё работала на «скорой». Я видела множество по-настоящему отвратительных, мерзких вещей, вообще. Но тот мощный фонтан горячей алой крови, что внезапно брызнул на меня густой струёй, едва не заставил мой поздний ужин немедленно проделать стремительный обратный путь вверх по пищеводу. Это было совершенно иначе, чем всё, что я видела раньше. Это было ужасающе свежо. Это было по-настоящему, здесь и сейчас. И самое страшное — это была целиком и полностью моя личная вина и ответственность.

Я застыла на месте, словно окаменела, совершенно не зная, что делать дальше или даже о чём думать, пока отчётливо ощущала липкое тепло чужой крови на холодной коже своей руки и лица. Кровь была такой горячей, почти обжигающей.

Спустя целую вечность, которая на самом деле показалась лишь мгновением, массивный человек тяжело рухнул на колени с глухим стуком, его железная хватка на моей руке наконец-то ослабла и разжалась, и он беспомощно упал вперёд. Он замер в таком положении на долгое мгновение, словно раздумывая, а затем с тяжёлым, гулким стуком и громким лязгом металлической брони окончательно повалился на бок, подняв облачко пыли.

Я медленно, на ватных ногах попятилась к спасительной стене, с трудом сглатывая огромный ком в пересохшем горле и изо всех сил пытаясь не испачкать серый тротуар жидким содержимым своего бунтующего желудка, пока тёплая липкая жидкость медленно стекала по моей коже. Я судорожно стала отчаянно стирать её с лица дрожащей рукой и с ужасом поняла, что мои руки безостановочно и отчаянно трясутся, словно в лихорадке.

Я только что хладнокровно застрелила человека. Я только что убила живого человека. Я только что застрелила человека насмерть.

Эти страшные слова бесконечно крутились и повторялись у меня в голове, как безнадёжно заевшая старая пластинка. Это была чистая самооборона, законная защита жизни. Но это было совершенно неважно; я всё равно застрелила его. Он активно преследовал меня с оружием. Он вообще не казался нормальным человеком. Он буквально вызвал огромный меч из абсолютного ничего, из воздуха. Это всё неважно; я застрелила его в упор. Он сейчас мёртв и лежит в луже крови. Он истекает кровью прямо передо мной. Следовательно, я совершенно точно застрелила живого человека насмерть. Мои спутанные мысли беспорядочно путались и метались, отчаянно пытаясь хоть как-то осмыслить только что произошедшее.

Всё, абсолютно всё, чего я хотела в этом огромном мире — это немедленно оказаться как можно дальше отсюда. Быть наконец-то дома, в безопасности, в тёплой постели под одеялом. Чтобы всё это ночное происшествие оказалось дешёвой фальшивкой, нелепым лихорадочным бредом больного воображения. Может быть, я на самом деле лежу в коме в больнице, и всё это — просто причудливое порождение моего умирающего мозга, поражённого раком или инфекцией.

Я сильно ударила себя ладонью по бедру, отчаянно пытаясь проснуться от кошмара. Нет, не помогло. Было просто очень больно, а я всё ещё находилась здесь, в этом холодном переулке. Я только что в упор застрелила человека. Мысль совершенно не отпускала, постоянно возвращалась, угрожая полностью вытеснить всё остальное и окончательно ввергнуть меня в полномасштабный нервный срыв с истерикой.

«Нет, идиотка! Нет, прекрати! Паниковать будешь потом, позже. Сначала срочно реши проблему. Паниковать успеешь потом». Какая-то глубокая часть моей профессиональной подготовки опытного фельдшера скорой помощи внезапно дала о себе знать, включилась автоматически. Паниковать строго потом. Я вполне смогу позволить себе роскошь хорошей паники несколько позже, когда окажусь в безопасности.

Я осторожно поставила всё ещё тёплый пистолет на предохранитель, как учил Гриша, и аккуратно сунула его в свою потрёпанную сумку. Лихорадочно порывшись в ней, я наконец нашла мятую бумажную салфетку от утреннего кофе из автомата, заткнутую туда на всякий случай ещё утром. Я отчаянно и судорожно пыталась хоть как-то стереть липкие брызги со своего лица и дрожащих рук, но получалось плохо. Мне срочно нужно было как можно быстрее добраться до дома. Я точно не могла поехать на маршрутке в таком ужасном виде, не могла спокойно вызвать такси — водитель немедленно вызовет полицию. Оставался только один реальный вариант передвижения.

Идти пешком через весь город. По крайней мере, на улице уже довольно поздно и достаточно темно. Может быть, меня никто особо не заметит в темноте. Я быстрым, почти бегущим шагом вышла из мрачного переулка и решительно направилась в сторону дома. Добираться пешком через весь Барнаул предстояло минимум час или даже два, но реального выбора у меня сейчас просто не было.

Достав из глубокого кармана куртки мобильный телефон липкими пальцами, я немедленно позвонила Грише. Длинный вызов прозвонил несколько томительных раз и в итоге ушёл на автоответчик. Я не стала ничего ему говорить или оставлять сообщение. Вместо этого я молча сбросила звонок и тут же набрала его номер снова, и снова.

Я только что хладнокровно застрелила человека. Огромного человека в полных средневековых латах, который настойчиво пытался сделать… честно говоря, кто вообще знает, что именно. Я напряжённо попыталась восстановить в затуманенной памяти всю цепь произошедших событий. Та загадочная женщина в длинном красном платье и странной алой маске без прорезей. Она совершенно чётко сказала, что некий «Владыка Каел» — это того ли человека я только что застрелила в упор? — вежливо просил нас пойти с ним куда-то.

Значит, он пытался нас обоих похитить? Зачем это ему нужно? Куда он собирался нас тащить? Кто он вообще такой? Какое отношение всё это имеет к загадочной отметине на моей руке или к тому ожившему трупу с клыками, что напал на меня в морге? Каел теперь окончательно мёртв. Я же застрелила его в упор, пуля вошла прямо в череп снизу, так что теперь он больше не проблема для нас. Но что насчёт той таинственной женщины в алом красном